Мы никогда раньше не ссорились.
Неужели Аза считает, что только она может на что-то повлиять?
Что только у нее есть обязательства?
Я начинаю подниматься к себе в комнату, но останавливаюсь, чтобы поздороваться с мамами, которые сидят, поджав ноги, на диване и смотрят документальный фильм о черных дырах. Естественно.
– Презервативы, – говорит Кэрол.
– Презервативы, – говорит Ева.
Они выбрали самый неподходящий момент для разговоров о контрацепции.
– Вы не забыли, что сегодня день рождения Азы? – спрашиваю я. Они обе вздрагивают.
– Конечно, нет, – отвечает Ева.
– Прошел всего год, – говорю. – Это не так уж много.
Ева с Кэрол подходят к подножию лестницы и обращают ко мне лица, полные печали и доброты.
Не знаю, какой черт меня дернул. Они не догадываются, что Аза жива, и мне захотелось, чтобы им стало стыдно. Как бы глупо это ни прозвучало, мне захотелось, чтобы кто-нибудь меня пожалел. Мне паршиво, но Аза этого даже не замечает; с ней и поговорить-то уже нельзя.
– Мы сегодня вспоминали Азу, – говорит Кэрол.
– Как ты без спроса отправился к ней на день рождения, а мы думали, что тебя похитили, – вставляет Ева.
– Не самый благоразумный твой поступок, – говорит Кэрол. – Но и не самый безбашенный. Бесплатная демонстрация того, что ожидало нас в будущем.
– Помню, смотрела, как ты кружишь на роликах в костюме аллигатора, и думала: «У этого парнишки свои мечты, и он всегда все будет делать по-своему», – говорит Ева.
– И какие же у меня были мечты? – спрашиваю я, невольно поддаваясь любопытству.
– Тогда я решила, что ты хочешь стать олимпийским чемпионом по фигурному катанию, – отвечает она. – Но в этом все дети.
– В чем – в этом?
– Они такие непосредственные. Никогда не знаешь, к чему готовиться. Их совершенно невозможно судить по себе, у них свои собственные странности.
– Не то чтобы у тебя были странности, – говорит Кэрол с ухмылочкой.
– Яблоко от яблони недалеко падает, – говорю я.
– Это точно, – смеется Ева. – В этом доме у всех свои странности и все тебя очень любят.
– И Азу мы любили, – говорит Кэрол, накрывая ладонью мою руку. – Мы сегодня подняли бокалы в память о ней.
– Если ты мечтал об Азе, это была хорошая мечта, – говорит Ева. – Поверь, малыш, ты еще найдешь любовь. В мире много любви.
К горлу подступает комок. Даже не подозревая о том, что происходит, они все равно меня понимают.
Мамы крепко обнимают меня, и на секунду мне кажется, что не существует никаких воздушных кораблей, никаких киллеров, спускающихся на землю по якорным цепям, никакой угрозы сверху, способной в одночасье разрушить мою жизнь. Есть только я и мои родители, и здесь, в гостиной нашего дома, мы находимся в полной безопасности.
До поры до времени.
Поднявшись на второй этаж, я сразу же включаю планшет и одно за другим открываю около восьми приложений.
Если бы мне пришлось наверстывать упущенные часы сна, на это ушли бы годы. В среднем я сплю где-то по три часа в сутки, чего явно недостаточно, но как еще уследить за всем, что происходит в каждом часовом поясе – и на земле, и на небе?
Я вывожу на экран видеотрансляцию из дома Бойлов.
Да-да, у них в доме установили скрытые видеокамеры. Как непорядочно… Есть вещи, о которых не знает никто, кроме меня. А есть вещи, о которых знаю не только я.
Итак, «Полное собрание секретов Джейсона от Азы. Том 1». Как-то вечером, спустя три дня после происшествия в Западном Шпицбергене, я шел от Азы к себе домой. У обочины остановился черный автомобиль.
– Садись, – велел тип, с которым я встречался в аэропорту Лонгйира. Перемахнув через ограду и впечатавшись в чей-то почтовый ящик, я пустился наутек. Машина поехала за мной. Я набрал «девять-один-один», но сигнал моего телефона кто-то глушил.
– Что вам от меня нужно?
– Мне поручили за вами заехать. Вас призывают, – сказал водитель.
Призывают! Можно подумать, я рыцарь, которого хочет видеть король. Оказалось, я ушел не так уж далеко от истины: у рыцарей тоже было не особенно много власти, и они тоже были всего лишь воинами-наемниками.
Меня отвезли в Штаб воздушного американского бюро расследований, сокращенно – ШВАБР. Какими бы строгими и унылыми ни казались нам правительственные агентства, их сотрудники, надо признать, обладают извращенным чувством юмора, которое способны оценить только другие такие же повернутые.
Это бюро ведет наблюдения за летающими кораблями. «Живей работай шваброй, матрос!» Вот вам и ШВАБР.
ШВАБР уже долгое время изучает небо, а еще он изучает пользователей интернета, которые вводят связанные с Магонией запросы в поисковую строку…
В общем, агенты ШВАБР поняли, что мне известны секретные данные.
Они показали мне видеозапись из Западного Шпицбергена, на которой Аза превращает берега острова в воду, вскрывает всемирное семенохранилище и едва не устраивает конец света.
А я-то думал, что был единственным свидетелем этого ужаса.
Я очень боялся, что они заберут Азу, а не они – так магонцы, поэтому ШВАБР ничего не стоило подцепить меня на крючок.
В бюро обещали охранять Азу в обмен на все ее секреты: «Слушай внимательно и докладывай нам обо всем, тогда мы ее защитим». Сделка с дьяволом. Ну что ж, гореть мне в аду.
В доме Бойлов установили ультрасовременные микроскопические видеокамеры, и на этом вмешательство ШВАБР в ее жизнь вроде бы закончилось. Доступ к трансляциям у меня есть.
Теперь по выходным я разучиваю языки, а ночами зубрю координаты. По утрам, когда она просыпается от очередного кошмара про Магонию, я делаю вид, будто не сидел всю ночь напролет у ее кровати и не записывал каждое оброненное ею во сне слово. Мои ежедневные отчеты не изобилуют полезными подробностями: школа, я, дом, созерцание неба, общение с Кару, общение со мной – на этом все. О чем Аза безмолвно переговаривается с Кару, я знаю только в самых общих чертах. Как бы я ни старался, мне обычно не удается выудить из нее ни слова.
В общем, я сливаю ее тайны известным врагам, чтобы те оберегали ее от врагов неизвестных.
Те секреты, которыми Аза делится со мной, не предназначены для чужих ушей, и, какими бы я ни руководствовался побуждениями, я все равно ее предаю.
Я вывожу на планшет картинку с камеры видеонаблюдения во дворе дома Бойлов. Вот трое агентов в черном залезают к Азе в комнату через окно – тем же путем, каким она прошлой ночью проникла в мой дом.
Когда они исчезают внутри, я переключаю на камеру, спрятанную у нее в комнате.
