И с облегчением замечаю, что Весперс прибавила к моей песне свою мышиную трель.
Боль Кару отзывается во мне. У него переломаны косточки в крыльях, ему хочется упасть навстречу смерти, но он продолжает лететь, продолжает меня искать. Он чувствует нашу связь, но не может определить, где я, и от этого ему становится еще страшнее. Его пытали, выжимая из его груди нашу песню, чтобы сделать из нее оружие.
Хор подходит ко мне и начинает подпевать, а спустя пару секунд к нам присоединяется и Каладриус.
Они направляют Кару сюда, и сокол с некоторой настороженностью прислушивается к их голосам. Я снова взываю к нему, и на этот раз он меня слышит.
АЗА, поет он из последних сил. АЗА.
Внезапно вокруг сокола возникают сотни птиц – Хор прислал ему на подмогу всех кануров, оказавшихся неподалеку, а сам продолжает сосредоточенно петь со своей птицей сердца и летучей мышью.
Я вывожу ноты со всей возможной осторожностью, ведь Кару – часть моего сердца.
Вереница птиц ведет его за собой, а остальные летят сверху, снизу, сзади и по бокам, поддерживая его своей песней и скрывая от возможных преследователей.
Хор созывает еще больше птиц, и они летят к моему соколу сквозь предрассветные сумерки.
Наконец, когда солнце окрашивает небо в оранжево-розовые тона, на горизонте появляется темная точка – Кару. Он несется как ошпаренный и трубит тревогу.
И тут я вижу, что его так напугало: за ним гонится одна из тех черных птиц, которые не раз нападали на нас с Хейуорд, одна из тех поющих машин.
Небеса сотрясает чудовищная песня, которая предвещает смерть всех, кого я люблю, конец всего живого. Так Маганветар призывает меня к себе. Перед глазами возникает дрожащее изображение земли, наполовину затопленной, наполовину охваченной пламенем. Воздух раскаляется.
Узнаю́ голос Заль, однако…
Вот нота, которую взяли мы с Даем, когда впервые попробовали петь вместе, та самая нота, которая подняла из океана волну. А вот нота, которой я в Шпицбергене растопила землю. В этой исковерканной механической мелодии кроется песня, которую я не спутаю ни с какой другой.
Моя собственная песня. Но Соловей сделал ее еще губительнее и мощнее.
Кару пытается заглушить ее громким яростным мотивом. Весперс и Каладриус располагаются по обе стороны от Кару, а остальные кануры заключают их в кольцо.
Тварь, которая преследует моего сокола, не уступает ему размерами, а в ее крыльях поблескивают лезвия. Она то пикирует, то поднимается по спирали, пытаясь подобраться к нему поближе.
Затем она принимается нападать на охраняющих его птиц. Те поднимают ужасный шум, но Хор успокаивает их, и вместе они поют: защита, щит. Загораживая мою птицу сердца своими телами, многие кануры погибают. Приглядевшись, я понимаю, что черная птица – это дрон.
КО МНЕ, СКОРЕЕ! пою я, помогая Кару держаться в воздухе. ДОМОЙ!
Весперс поет так высоко, что закладывает уши, Каладриус не останавливается ни на секунду, и наконец, содрогнувшись, дрон заваливается набок.
Выскочив из облаков, Кару спускается прямо мне в руки, раненый, истекающий кровью, но живой.
Я прижимаю его к себе и поднимаю глаза на дрон: тот крутится вокруг собственной оси, отбрасывая птиц в разные стороны мощным потоком нот:
ИЛАЙ И ДЖЕЙСОН ЗДЕСЬ. В МАГАНВЕТАР – ИНАЧЕ ИМ СМЕРТЬ.
Пропев эти слова, дрон уносится прочь, подальше от Хора и его стаи, и в следующую секунду скрывается в облаках.
Аза, лопочет Кару. Бедный мой сокол: клюв поцарапан, крыло сломано, дрожит как осиновый лист… Повинуясь песне Хора, остальные птицы плавно снижаются и облепляют корабль.
– Спасибо, – шепчу я. Сражение сильно ослабило меня, а от страха за судьбу близких просто подкашиваются ноги.
Хор кладет руку на голову Кару, и сокол переливчато свистит.
– Мы с Кару старые друзья, – говорит Хор. – Вот уж не думал, что снова его увижу.
Разорванные узы, тоскливо протягивает Кару, глядя на Каладриус. Цапля склоняет голову набок и выводит пару мелодичных нот, а сокол подпевает ей. Конечно, они друг друга знают, чему тут удивляться. Они пели с моими родителями задолго до моего рождения.
Прошло уже несколько часов, а мой бедный канур все никак не перестанет дрожать. Я обрабатываю его раны, а Хор накладывает шину на поврежденное крыло.
Кару между тем взволнованно и сбивчиво поет о Заль, рассказывая, чем она занимается и что замышляет. Он показывает мне, как моя мать безжалостно убивает ростр и кануров, фениксов и гигантских летучих мышей.
Расколотое сердце, скулит он, не зная, как объяснить все, чему стал свидетелем. Разорванные нити. Наши души переплетаются, и я тихо пою, пытаясь его исцелить.
Он прячет голову мне под мышку, и от моего сердца что-то откалывается. Непробиваемая броня, за которой я прятала свои чувства, плавится, высвобождая ту самую песню, которую я никак не могла найти. Пусть она едва слышная, зато дышит любовью и склеивает сломанные кости.
Хор выходит из рубки и молча слушает мою целительную песню.
Кару вскрикивает. Мне тяжко причинять ему боль, но я чувствую, что кости срастаются, и поэтому продолжаю. Он орет, но не выдергивается, позволяя мне залечить его раны и успокоить его. Когда песня заканчивается, он расправляет крылья и неуверенно пищит. Кажется, получилось. Он все еще слаб, но увечья зажили.
Каладриус подскакивает к нам и снова наклоняет голову набок.
Лети, поет она, и Кару повторяет: лети.
Я поворачиваюсь к Хору. Теперь, когда рядом со мной Кару, я чувствую себя намного сильнее, и, пусть у меня так и не вышло освоить отцовскую песню, время не ждет: нужно плыть в Маганветар. Я научилась исцелять, а значит, у меня есть шанс спасти Джейсона с Илай.
– Дашь мне шлюпку напрокат?
Хор изучающе смотрит на меня.
– Чтобы ты отправилась навстречу собственной смерти?
– Откидывать копыта я не планирую, – отвечаю я, но мы оба понимаем, что в жизни не все идет по плану, особенно когда у тебя такие сильные враги. Я напускаю на себя уверенный вид. Конечно, умирать мне не хочется, но такой исход нельзя исключать.
– Нет, – говорит он. – Я тебе не позволю.
– У нее в плену моя сестра и мой…
– Твой этологидеон.
– Нет. Мой… не знаю, как его описать.
– Это одно и то же, – говорит Хор. – Ты связана с каждым из них. У меня две птицы сердца, так почему же у тебя не может быть двух этологидеонов? Двух сердец, готовых с тобой петь? Песни, Аза, бывают самые разные.
– Мне нужно в Маганветар, – говорю я. – Тем более что теперь они знают, где нас искать. Против военных кораблей и Соловьев мы, может, и выстоим, но что, если сюда прилетит весь Маганветар во главе с Заль? Нет, я сама нанесу им визит. Не хочу приводить ее сюда.
