Некоторое время я наблюдаю за его жителями: одни из них несут куда-то миниатюрные тучи, другие создают маленькие снегопады, третьи сжимают в руках пластины застывшего дождя, четвертые разглядывают цепочки льдинок с острыми зубцами. Я чувствую энергию города.
У кромки Маганветара плюются молниями штормовые акулы, то и дело раздаются раскаты грома, но в следующую секунду все звуки заглушает рокочущий голос, который доносится из каждого здания, из каждого Соловья, из каждой акулы, с каждого корабля.
Этот голос мне знаком.
Он принадлежит Джейсону. Я слушаю с содроганием. О господи… Сколько в нем боли! Похоже, Джейсон СЕРЬЕЗНО ранен! Он громко и прерывисто дышит. Хор механических птиц снова и снова повторяет одни и те же слова.
Я ЛЮБЛЮ ЕЕ. СКАЖИ ЕЙ, ЧТО Я РАСКАИВАЮСЬ. ВО ВСЕМ.
В ТОМ, ЧТО ПЫТАЛСЯ ЕЕ КОНТРОЛИРОВАТЬ.
В ТОМ, ЧТО СЧИТАЛ, БУДТО Я ОДИН ЗНАЮ, КАК ЛУЧШЕ.
В ТОМ, ЧТО ДОКУЧАЛ ЕЙ СВОЕЙ ОПЕКОЙ.
Я знаю, что это такое. У нас в семье принято писать друг другу письма с извинениями и признаниями в любви. Я все детство их строчила.
Неужели он при смерти?
Ярость ослепляет меня. Я набираю в грудь воздух, готовясь поразить Заль песней смерти.
Хор, который скрывается в невидимой рубке, хватает меня за руку.
– Спокойно, – говорит он.
Я с удивлением замечаю, что Маганветар находится слишком близко к земле. Еще совсем недавно мы парили над океаном, а теперь висим над моим родным городом.
Я знаю, как он выглядит с высоты птичьего полета и с любого другого ракурса. Я смотрела на него с корабля в день своих похорон. А вот и наши дома. На подъездных дорожках стоят машины.
Маганветарцы вооружены до зубов. Отступив назад, они тычут пальцами вниз. Интересно, что сейчас видят земляне, которые смотрят в небо? Может быть, зловещую необъятную тучу? Или ураган, который снесет все на своем пути? На это мы как раз способны.
«Глиампус» подходит ближе к Маганветару, и на краю города показывается он – мой этологидеон. Он начинает петь.
Дай выглядит так, будто кто-то устроил ему хорошую взбучку: лицо в крови, под глазом синяк, одежда разорвана. За год он исхудал и очень повзрослел. Судя по всему, он много страдал. Несчастнее человека я еще не видела.
Бедный Дай… Благодаря мне он достиг небывалых высот, и я же виновата в его падении. От одного взгляда на него хочется плакать.
Кажется, мы с ним достигли точки невозврата. Так ли важны для меня наши узы? Нужен ли мне второй этологидеон? Думаю, я смогу без него обойтись.
Но способна ли я его убить?
Нет.
Его голос до сих пор идеально сочетается с моим, до сих пор звучит так, будто ему самое место в моей груди. Кто только придумал эту дурацкую связь между партнерами по песне? И почему, прежде чем сделать Дая моим этологидеоном, никто с нами не посоветовался? Нам предназначено петь вместе, и этого не изменят ни войны, ни расставания. Прошел год, и я, казалось, вытеснила Дая из своего сердца, но теперь оно нестерпимо болит.
При виде Дая меня сковывает страх. Он имеет надо мной власть и знает мою песню лучше всех, кроме разве что Кару.
К горлу подступает комок.
Дай не догадывается, чему меня научил Хор. Он знает лишь, какими мои способности были в прошлом году. У меня все получится.
Корабль подходит совсем близко к Маганветару, и тут мой взгляд падает на Илай. Ее связали по рукам и ногам, лицо ее похоже на маску гнева.
А рядом с ней неподвижно лежит Джейсон. Его грудь покрыта бинтами, на которых выступили пятна крови, и он…
Нет, не может быть!
Ты не нужна Маганветару, Аза Рэй, поет один из дронов голосом Заль. Но ты нужна мне. Примкни к нам, иначе твои друзья умрут.
Ему вторят остальные Соловьи, распевая в унисон искаженную версию песни, которой я подчиняла себе стихии.
Наконец из-за угла одного из зданий выходит Заль. Она смеряет меня суровым взглядом. Ее кожа покрыта белыми татуировками с изображением солнца, луны, созвездий и кораблей.
Не только со мной произошли перемены, не только у меня появилась новая песня.
– ЗАЛЬ КУЭЛ! – зову я.
– Дочь моя, – говорит она с улыбкой. – Выбор за тобой.
Реки, кольцом обвивающие мой город, отрываются от русел и поднимаются в воздух, а из озер вырастают высокие водяные колонны. На севере города у водоемов растапливаются берега.
С помощью моей песни Соловьи могут превращать землю в воду, а воду – в камень. Они переняли и другие мои способности.
Но не все.
Реки и озера выходят из берегов, небо темнеет, поднимается сильный ветер, буря быстро перерастает в мощнейший ураган. Мы находимся в его центре, в бычьем глазу, а вокруг нас крутятся ветки, обломки зданий и разный мусор. Под действием яростной песни Соловьев весь мир закручивается в воронку.
– Ты моя дочь, – поет Заль. – Твой дар принадлежит мне, как и ты сама.
Заль открывает рот, и ее песня раздается из всех дронов сразу. Много лет назад ее заставили замолчать, но она обрела новый голос – из металла и огня.
Но моя мать не догадывается, на что я способна. Теперь я знаю, кто я такая.
И вот я здесь.
Душой и телом.
Мы здесь.
Можно приступать.
Я пою мелодию, которой научил меня Хор, наполненную слепящим светом и вобравшую в себя силу всех наших кануров. Именно она поможет мне выиграть битву.
По небу прокатывается невидимая волна, и все вокруг начинает преображаться. Джик и Ведда тем временем сражаются с дронами, выводя их из строя один за другим.
Я вывожу мощную обжигающую ноту, несущую гармонию и единение, и по небу разливается яркий свет. Хор, Весперс и Каладриус подпевают мне, взывая ко всему живому, вплетая свои голоса в мой мотив.
Заль смотрит на меня с недоумением, ведь я пою песню, которой она меня не учила.
Я унаследовала ее от отца, и Заль даже не догадывается, что он здесь.
Но вот вступает Дай. Его песню подхватывает второй голос, истошный и визгливый, а секунду спустя дверца, ведущая к нему в легкое, медленно отворяется. Что я вижу! Крохотный, ободранный, грязно-золотой, из груди Дая на меня смотрит Милект.
Разорванные нити! кричит он.
Мне уже приходилось слышать песню канура, которого оторвали от магонского хозяина. Когда-то ее пел Кару.
УБЕЙ МЕНЯ! надрывается Милект, и внутри у меня все холодеет. Это я разорвала нашу связь, я сделала его таким. Мой голос начинает дрожать. Мы с Даем встречаемся взглядами.
Я помню ту Азу Рэй, которая была уготована ему судьбой, которая была обещана ему, хотя не любила его. Сколько в этом политики, сколько принуждения – и все же некоторым силам нельзя сопротивляться. Мы с Даем связаны.
