Он ненавидит ее, подумала она, но в этом она не виновата. Она вообще ни в чем не виновата.
Обычно так она и считала.
Ее папу посадили в тюрьму, где ему самое место, и какие бы неизгладимые шрамы он ни оставил на ней, новых ран он уже никогда ей не нанесет. Она была в безопасности. Она исцелилась. Жизнь ее стала нормальной. Она очень долго шла к этой нормальной жизни, но ангел пообещала, что у нее все будет в порядке, и в конце концов так оно и получилось. Теперь у нее все в порядке.
Потом она получила письмо от отца.
Она не узнала его почерк на конверте, но, увидев написание обеих ее имен, испытала укол страха… Уже много лет она не испытывала такого внезапного мучительного страха. Потом она увидела имя в верхнем левом углу, дополненное тюремным номером и названием учреждения.
Ей понадобилось четыре дня, чтобы осмелиться вскрыть этот конверт.
И еще три, чтобы прочитать письмо.
Оно начиналось словами: «Мой Прекрасный Ангел».
Ему захотелось извиниться лично. Хотелось очень многое сказать ей. Согласится ли она увидеться с ним?
Она не хотела.
Она совершенно не хотела, и тем не менее… и тем не менее…
Она также не думала, что кто-то удивится, когда в конце концов явилась на свидание. Он всегда обладал слишком большой властью над ней.
Он по-прежнему выглядел как папа. Хотя и постарел, поседел… стал более мускулистым. Тренировался с парнями во дворе, пояснил он ей, впервые в жизни привел себя в лучшую форму. Она так похорошела, заметил он, но добавил, что скучал по ее рыжей шевелюре. С огненной шевелюрой она выглядела просто совершенством. В глазах его появился странный блеск, который бессознательно вспомнили ее мгновенно согнувшиеся плечи и напрягшиеся мускулы.
Он снова женился, поведал он ей, на женщине, захотевшей его спасти.
Они ждали ребенка, продолжил он, в августе, и его адвокат полагал, что появится шанс, учитывая переполненность тюрьмы, на благожелательный исход запроса на освобождение. Согласно приговору, ему предстояло еще сидеть долгие годы… десятилетия, но адвокат полагал, что он сможет, если повезет, выйти через несколько лет.
Это будет девочка, ухмыльнувшись, сообщил он. «Мы назовем ее в твою честь, – добавил он. – У меня опять будет моя родная девочка, как будто ты никуда не исчезала. Я буду любить мою малышку», – заключил отец, и когда она в ужасе выбежала за дверь, его хохот пронзил ей сердце.
Жила-была некогда девочка, которая боялась своего отца.
Если он выйдет из тюрьмы, ее маленькой сестре тоже придется бояться его.
24
Двенадцатилетняя Ава Левайн, пышущая здоровьем девочка, сидела на больничной кровати с парой знакомых нам плюшевых мишек на коленях и смотрела на нас со смущенной улыбкой. Ее каштановые волосы в полном порядке, достаточно упитанна для ее возраста и роста и без видимых признаков каких-либо повреждений.
Но когда она, следуя указаниям врача, легла на кровать, под складками ее свободной ночной рубашки обнаружилась выпуклость, которая могла свидетельствовать либо о беременности, либо о плачевном состоянии печени. Думаю, никому из нас, в сущности, не нужно было мнение доктора, чтобы подтвердить первый вариант.
– А моим родителям не нужно прийти сюда? – спросила она, когда врач, закончив осмотр, помогла ей сесть.
Холмс проверила сообщения на своем телефоне. Вызов несомненно выдернул ее прямо из постели; она перехватила зажимом зачесанные назад волосы, в спешке не заметив выпавших прядей. Ее растрепанный облик в потрепанных джинсах и настолько выцветшей футболке, что надпись на ней уже не читалась, завершали непарные сандалии.
– Детектив Миньон, милая, уже почти доехал до твоего дома.
Что за идиотство?
Нэнси, сидя на стуле рядом с кроватью, встревоженно глянула на нас.
Это же наш знакомый мишка. Безусловно, все тот же ангельский мишка, и нам совершенно ясно, что мы имеем двенадцатилетнюю беременную девочку. Так почему же все прочее настолько странно?
– Ава, тебе известно, что ты беременна? – спросила Уоттс, подойдя к изножью кровати.
– В общем, да, – ответила девочка, по-прежнему выглядя благовоспитанно-озадаченной.
Уоттс ждала совсем другого ответа, но ей вполне хватило профессионализма, чтобы не показать этого.
– А ты знаешь, Ава, кто является отцом?
– Мой папа.
El mundo está en guerra. Por lo que solo hay que dejar que se queme
[53].
– Я давно просила маленькую сестричку, – продолжила девочка, не замечая, естественно, нашей старательно сдерживаемой реакции, – но мама сказала, что у нее что-то сломалось, когда я родилась, и поэтому у нее в животе больше не может появиться детей, поэтому я сама сделаю это. – Ее сияющая улыбка приувяла, не дождавшись проявления нашей ответной радости. – Что-то не так?
– И твоя мама знала?
– Она сама предложила нам такую отличную идею, но папа обрадовался больше всех. Он называл нас своими сообразительными девочками. Но что же все-таки случилось? – опять спросила она, явно начиная немного беспокоиться.
Холмс повернула ко мне свой телефон, на экране высветилось новое сообщение от Миньона: «Родители мертвы. Имеющиеся следы свидетельствуют, что там находился только убийца. В комнате девочки пакетики “Тайленола”. PM».
– Ава, ты принимаешь какое-то снотворное?
– Выращивание малыша утомительно, – задумчиво кивнув, ответила она. – Мама говорит, что я должна много спать, и тогда моя сестричка и я, мы обе будем здоровы. Она заботилась обо всем.
То есть если беременная девочка приняла взрослую дозу снотворного, то убийце, вероятно, не удалось привести ее в достаточно бодрое состояние для осознанного лицезрения предстоящей расправы.
– Почему все вы так…
– Ава, действия твоих родителей… противозаконны, милая, и вредны для здоровья.
– Нет, мама давала мне разные витамины и все такое прочее. Я прекрасно себя чувствую.
Уоттс поймала взгляд Нэнси, которая подалась вперед на своем стуле.
– Не имеет значения, Ава, что ты принимаешь, чем питаешься или как долго спишь; твой организм пока совершенно не готов к вынашиванию ребенка или к требованиям нормального родоразрешения. По мере увеличения срока беременности он будет подвергаться все большей опасности. И когда агент Уоттс говорила, что это противозаконно… по закону ты не можешь дать согласие ни на что подобное, пока не станешь значительно старше. Такие действия родителей…
