– Ладно, – наконец кивнув, сказала девочка, – и теперь я могу пойти домой?
– Безусловно, – подтвердила офицер Френдли, предлагая ей руку.
Нишель взяла ее за руку и позволила увести себя от меня и Стерлинг. Элиза помогла мне встать, видимо заметив, что мои ноги слегка дрожат, и не только потому, что мне слишком долго пришлось сидеть на корточках.
И хотя мне, вероятно, не следовало бы, я вдруг осознала, что машинально проскользнула между полицейскими, и опустилась на колени рядом с Карой, за пределами лужицы крови, вытекшей из ее простреленной головы. Тонкая золотая цепочка зацепилась за воротник ее белого комбинезона. Найдя крепкий на вид прутик, я подцепила им цепочку и, осторожно потянув ее, вытащила в итоге медальон в форме сердечка.
– Есть у кого-нибудь перчатки?
Напротив меня, с другой стороны от тела, стоял один из агентов группы Канга, уже натянувший пару перчаток.
– Нужно что-нибудь забрать?
Я кивнула на покачивающийся на прутике медальон.
– Я хочу посмотреть, что в нем.
Он взял подвеску и осторожно открыл ее. В одну половинку была вставлена фотокарточка юной Кары с простым белым плюшевым мишкой, на фоне красных занавесок; вероятно, она снялась в кабинке фотоавтомата. На снимке смеющаяся девочка с крашеной золотисто-рыжей шевелюрой, сотворенной ее отцом, но уже заметными светлыми от корней прядями ее натурального оттенка. В другую половинку вставлена газетная вырезка с моим лицом, увенчанным ореолом, нарисованным блестящим золотистым фломастером.
Мне стало совсем дурно, и я с трудом подавила приступ тошноты.
– Спасибо, – прохрипела я, – можете закрыть медальон.
– Ну что, полегчало? – криво усмехнувшись, спросила Касс.
Мне вдруг вспомнился вопрос, навеянный мне разговором с отцом Брэндоном. «Как узнать, приносят ли наши действия больше вреда, чем добра?»
– Мерседес, девять лет назад ты спасла ее – и изо всех сил старалась спасти сегодня. Но ты не виновата в том, что произошло с ней за последние девять лет. И ответственность за это – тоже не твоя забота.
– Она пострадала из-за нашей правозащитной системы.
– Так же как и ты.
Я удивленно взглянула на нее, но она хмуро взирала на меня туманным, отстраненным взглядом.
– Послушай, ты, конечно, ничего не рассказывала мне, а я не спрашивала и не спрашиваю сейчас, но, надеюсь, ты же не считаешь меня совершенно слепой? Мне известно, что ты много лет жила в приемных семьях, но, говоря о доме, имела в виду лишь свой последний коттедж. Неужели ты думаешь, я не сумею прочесть между строк, как дерьмово тебе было во всех остальных домах?
– Полным дерьмом был только один, – призналась я. – Потом меня долгие годы переводили с места на место, поскольку мои родственнички упорно пытались вернуть меня в семейное лоно.
– И тем не менее ты, Мерседес Рамирес, хренова мученица, сама являешься доказательством того, что выбранный Карой путь не был единственно возможным.
– Тебе последнее время никто не говорил, какой ты плохой утешитель?
– Вообще-то я и вполовину не так плоха, как Эддисон, – пожав плечами, парировала Касс, опять попытавшись поднять меня.
Возможно, в ее словах есть доля истины.
– Ну, давай, шевелись. Пора возвращаться к Хановериану, тогда вы сможете поехать в Бетесду проведать Эддисона.
Она упорно тянула меня за руку, а я упорно сопротивлялась, опять взглянув на Кару.
– Я должна…
– Мерседес! – Потеряв терпение и не дождавшись моего взгляда, Касс взяла меня за подбородок и заставила посмотреть на нее. – Ты пыталась убедить ее со всей возможной добротой. А теперь постарайся быть доброй к себе. Никто не собирается осквернять ее тело. Они просто дожидаются судмедэксперта. И никто не налагал на тебя епитимью, поэтому живо поднимайся с колен.
Но именно это я и чувствовала – чувствовала, что должна искупить свой грех. Епитимья. Может, нужно ночное бдение… Кара нуждалась во мне, нуждалась в спасении. Справедливо ли, возможно ли, но она верила, что я смогу спасти ее, а мне не удалось.
Рука Стерлинг обвила мою талию, присоединяясь к ожесточенной борьбе Касс, и их усилия увенчались успехом. Спотыкаясь и пошатываясь, мы втроем двинулись в обратный путь, причем удалились исключительно вовремя, чтобы не стать вечным поводом для насмешек стаффордских полицейских.
28
До дома Дугласов мы добрались в тот момент, когда машина «Скорой помощи» увозила в больницу Нишель и ее мать. Вик, стоя на подъездной дорожке, окинул нас пристальным озабоченным взглядом, прежде чем сгрести всех троих в медвежьи объятия. Собравшиеся полицейские и агенты со смехом наблюдали за нашими судорожными попытками вырваться и сохранить равновесие, чтобы Вик избежал решительно ненужного ему приземления на жесткий бетон, хотя самому ему было явно наплевать на наши заботливые усилия; он не собирался ослаблять хватку.
Касс, покрасневшей до корней волос, удалось вывернуться первой. Время от времени она сотрудничала с нашей группой, но, по-моему, еще не испытывала мощи объятий Хановериана. Вдвоем со Стерлинг мы уже смогли поудобнее устроиться в его обхвате, дающем ощущение домашнего уюта.
– Эддисону прострелили ногу, – пробурчала я, уткнувшись носом в его куртку.
– Да, знаю. Мы съездим проведать его. Сначала только дадите показания, и можем ехать.
Значит, ему придется выпустить нас из рук.
Вик продолжал обнимать меня за плечи, даже когда мы все наконец выпрямились, выстроившись в ряд, а Касс позвонила Уоттс, чтобы мы дали показания непосредственно ей. В свете предстоящих разборок пока обошлись без подробностей. Выстрел агента наповал сразил подозреваемого, поэтому Отделу внутренних расследований безусловно придется провести расследование. Факт моего присутствия при задержании находился на грани дозволенного, учитывая требование ведущего дело агента, но формально против правил, что несколько осложняло мое положение. Поэтому Уоттс просто опросила нас всем скопом, собрав у мобильника, так что процесс дачи показаний уподобился так популярной в школьные годы игре «Тайное свидание принцессы».
– Я могу доставить машину Эддисона обратно в Куантико, – предложила Касс после окончания разговора, – а вы с Уоттс обменяетесь машинами через пару дней, если, Стерлинг, у вас нет особой срочности.
– В данный момент, – пожав плечами, откровенно заявила Элиза, – я вообще не понимаю, что мне нужно.
– А у нас есть здесь агент, которому можно доверить отвезти машину Уоттс в гараж? – спросил Вик. – Ведь сейчас они могут просто поехать со мной.
– Конечно, есть. Она не очень горевала, позволяя водить ее Квомо, а он пока еще торчит в лесу. Я передам ему столь почетное поручение.
Стерлинг передала Касс ключи, и мы загрузились в машину Вика для поездки в Бетесду. Вставленный в CD-плеер диск с одним из альбомов его любимой Билли Холидей
[59] донес до нас ее негромкий голос, окутывая убаюкивающим вокалом. От крови мои руки начали чесаться, но если я начну сцарапывать или оттирать ее, то испачкаю Вику всю машину. Хотя, конечно, благодаря его дочерям у нее бывали времена и похуже, но я все-таки решила потерпеть. Это даже слегка напоминало епитимью, и на сей раз здесь не было Касс, чтобы отругать меня.
