Химическая реакция происходит, если богатую азотом субстанцию (пищевые отходы, сено или… тело умершего человека) смешать с материалами, богатыми углеродом (щепками или опилками). Если добавить немного влаги и кислорода, микробы и бактерии начинают разлагать органические ткани, и высвобождается тепло. В этом вся соль. Температура внутри компостной кучи зачастую достигает шестидесяти пяти градусов по Цельсию – достаточно, чтобы убить патогенные микроорганизмы. При правильном сочетании углерода и азота образуются молекулы, невероятно обогащающие землю.
– После этих четырех или шести недель в «сердцевине» вы перестаете быть человеком, – объясняла Катрина. – Ваши молекулы буквально превращаются в другие молекулы. Вы трансформируетесь.
Эта химическая реакция вдохновила ее назвать процесс «реконструкцией» («компост из мертвых» звучит слишком уж эксцентрично для большинства людей). По завершении его родственники могут забрать эту землю и отвезти в свой сад, чтобы мать семейства, которая так любила ухаживать за растениями, могла дать начало новой жизни.
Катрина на девяносто девять процентов уверена, что «реконструировать» человеческие останки можно, и у нее есть совет из впечатляющего списка ученых-почвоведов, полагающих, что она может быть уверена на все сто процентов. Помимо всего прочего, они годами делали «компост» из домашнего скота. Химические и биологические процессы разложения пятисоткилограммового бычка сработают и для жалких восьмидесяти килограммов человека. Но для доказательства Катрине нужен был эксперимент из реальной жизни (то есть реальной смерти) над человеческими останками.
И тут появилась доктор Джонстон и центр FOREST. Доктор Джей заинтересовалась идеей Катрины, но не была готова сразу приступить к эксперименту. Затем ей случайно досталась куча щепок по университетской программе по вторичному использованию сырья. Вскоре после этого ей позвонили и сообщили, что пожертвовано еще одно тело и его везут в центр. Тогда она написала Катрине: «У меня есть тело-донор. Будем пробовать?»
В феврале 2015 года тело, принадлежавшее семидесятивосьмилетней женщине (будем звать ее Джун Компост), поместили на ложе из щепок у подножия холма. Месяц спустя другое тело, принадлежавшее крупному мужчине (будем звать его Джон Компост), уложили на вершине холма в смесь люцерны и щепок и могильный холм укрыли серебристым брезентом. Эксперимент был не слишком сложным. Эти два тела-донора должны были дать ответ на единственный вопрос: «Превратятся ли они в компост?»
Сегодня в центре FOREST ожидают еще одно тело недавно умершего человека, оно должно прибыть в течение часа. При жизни его звали Фрэнк, ему было за шестьдесят, и он умер от сердечного приступа. Перед смертью Фрэнк принял решение пожертвовать свое тело центру исследования компоста человеческих тел.
– А семья Фрэнка знает обо всех нюансах? – спросила я доктора Джонстон.
– Я несколько раз разговаривала с его братом Бобби, – пояснила она. – Я сказала ему: «Вы можете запретить, и тогда тело Фрэнка используют для обычных судебно-медицинских исследований». Но семья настояла, что Фрэнк хотел именно этого. И если честно, когда подписываешь бумаги о пожертвовании тела для подобного места, ты уже готов ко всему.
Готовясь к прибытию Фрэнка, мы засыпа́ли лопатами сосновые и кленовые щепки, лежащие огромной кучей, в двадцатилитровые ведра из-под краски и переносили их на вершину холма. Физические нагрузки не утомляли Катрину, высокую худую женщину с короткой стрижкой «пикси». Несмотря на возраст – почти сорок лет – она напоминала мне популярного игрока в футбол из старшей школы, когда с полными ведрами почти бегом поднималась на холм.
Один из студентов-выпускников, рослый светловолосый парень, носил сразу четыре ведра – по два в каждой руке.
– Ты проходишь здесь практику? – спросила я.
– Да, мэм, верно. Последний курс судебно-медицинской антропологии, – сказал он, растягивая слова. Чтобы успокоить себя, я предпочла отнести «мэм» к южному акценту, нежели к моему все увеличивающемуся возрасту.
Таскать щепки под солнцем Северной Каролины (спешу добавить, что я прикладывала героические усилия) было похоже на рабство и совсем не напоминало дзен от собирания пепла после кремации.
К одиннадцати часам утра двухфутовый слой щепок внутри ограждения на вершине холма был готов. Не хватало только нашей жертвы – добровольца Фрэнка. Как по команде, в этот момент на парковку вкатился темно-синий фургон. Два человека в одинаковых брюках цвета хаки и подходящих к ним голубых рубашках поло с логотипом «Похоронного бюро Кроу» вышли из машины. Это были отец и сын: старший Кроу с седыми волосами, младший со светлыми.
Семейство Кроу никогда не бывало в центре FOREST, так что доктор Джонстон начала с экскурсии. Я увидела на их лицах замешательство от необходимости поднимать тело Фрэнка на холм и нести его через подлесок. Старший Кроу сообщил доктору Джей:
– Он довольно крупный малый.
Люди постоянно умирают в неподходящих местах (в креслах, ванных, сараях на заднем дворе, на верхних ступеньках высоких и опасных лестниц). Но директора похоронных бюро обычно забирают тела из этих мест, а не помещают их туда. Они гордятся тем, что перемещают тело из хаоса в порядок, а не наоборот.
Я спросила старшего Кроу, не самая ли это странная перевозка тела за всю его практику.
Он посмотрел на меня через плечо и вознаградил сухим «да». Точка.
Наш маршрут был построен так, чтобы не беспокоить других обитателей центра FOREST, и это был долгий путь пешком. В своем сложном превращении в скелеты тела-доноры могут быть потревожены дождями и маленькими созданиями. В FOREST можно запросто наступить на чью-нибудь непослушную малоберцовую кость.
Старший и младший Кроу подняли к главным воротам носилки, на которых покоилось тело Фрэнка, завернутое в голубой больничный мешок. Его яркий цвет сильно контрастировал с приглушенными зелеными и коричневыми тонами северокаролинского лета. Бирка на мешке гласила «Университет Западной Каролины – „Городской проект мертвых“». Катрина поглядела на эти слова, и ее губы тронула легкая улыбка. Позже она сказала, что почувствовала прилив радости, как будто то, что название ее проекта напечатано на бирке, означает его признание.
Кроу-отец беседовал с доктором Джонстон. К моему удивлению, его расспросы были далеки от «Ну-ка, скажите мне еще раз, что вы все, сумасшедшие шарлатаны, тут делаете?». Он сразу перешел к «О, так вы используете люцерну, чтобы ускорить образование азота?». Старший Кроу сам занимался компостом и был хорошо знаком с технической стороной дела.
В коммерческой похоронной индустрии естественное погребение называют не иначе, как «миф от хиппи, который нашим клиентам никогда не понадобится», и для нас было большой радостью получить неожиданного союзника довольно радикальной идеи в лице директора традиционного похоронного бюро.
