Однако Бог, помоществуя нам, все делает по-своему – и Корфу нами взята, теперь помощь наша крайне нужна Италии и берегам Блистательной Порты в защиту от французов, усиливающихся в неапольском владении…» – разжевывал Ушаков одураченному было англичанами посланнику Томаре.
Французы, заняв Неаполь, угрожали Сицилии. Ушаков, закончив все военные операции на Ионических островах, послал весною 1799 года к берегам Италии капитана 2-го ранга Сорокина с четырьмя фрегатами.
Чуть только русские паруса показались у порта Бриндизи, как французский гарнизон бежал. Сорокин высадил в Манфредонии десант в шестьсот человек под командой капитана Григория Белли, участника всех черноморских побед Ушакова.
Несмотря на малочисленность отряда, Белли храбро двинулся на французов и в течение двадцати дней освободил две трети королевства Сицилии. Он сломил сопротивление во много раз превосходящего силами врага и занял Неаполь.
Французский гарнизон и итальянские республиканцы сдались на милость победителей.
Союзники гарантировали им и их семьям личную неприкосновенность.
Со стороны Англии такую гарантию подписал представитель Нельсона капитан Фут.
Когда Нельсон узнал, что русские войска взяли Неаполь, он тотчас же приехал туда. Вместо того чтобы лично руководить осадой Мальты, Нельсон предпочитал с осени 1798 года сидеть в Палермо, где укрывалась королевская семья.
В Палермо Нельсона удерживали иные интересы: здесь жила его возлюбленная, жена британского посла в Неаполе, авантюристка леди Эмма Гамильтон, находившаяся в большой дружбе с королевой Сицилии Каролиной.
Приехав вместе с леди Гамильтон в Неаполь, Нельсон отказался признать то, что подписал его же представитель Фут, который ручался «честью Англии», что республиканцы будут пощажены.
Началась беспощадная расправа с итальянскими революционерами, которым так торжественно была обещана неприкосновенность.
Монархисты неистовствовали.
Был схвачен семидесятилетний республиканский адмирал Франческо Караччиоло. Над ним учинили суд, и, несмотря на то что суд постановил отложить дело, чтобы допросить свидетелей, Нельсон приказал немедленно повесить Караччиоло на рее его же корабля.
Он сделал это, чтобы доставить удовольствие своей возлюбленной леди Гамильтон, которая, так же как и ее подруга, королева Каролина, ненавидела республиканцев.
В это время распространился слух о том, что в Средиземное море направляется большой франко-испанский флот.
Тогда Нельсон вновь обратился за помощью к тому, чьим победам он так завидовал, но с силой и талантом которого принужден был считаться, – к адмиралу Ушакову.
22 августа 1799 года Ушаков с русско-турецкой эскадрой пришел в Палермо.
XXIII
Русско-турецкая эскадра бросила якорь в лазурной бухте Палермо.
На раскинувшийся у подножия горы Пеллегрино утопающий в зелени город смотрели с кораблей тысячи любопытных глаз.
И только один человек из эскадры не смотрел на дворцы, шпили и кресты храмов. Это главнокомандующий адмирал Ушаков.
Он смотрел на бухту, где среди яхт, парусников и всякой рыбачьей мелочи возвышался «Фудройен», флагманский корабль адмирала Нельсона.
Наконец-то они оба сошлись в одной бухте!
Ушаков внимательно рассматривал «Фудройен».
Корабль неплох.
И конечно, на нем не поблекла краска. И борты не пробиты французскими ядрами. И не потрепаны паруса. Еще бы – ведь «Фудройен» безмятежно отстаивался в этой спокойной, прекрасной бухте!
«И как ему не стыдно торчать здесь! – подумал о Нельсоне Федор Федорович. – Был бы у Мальты сам, скорее бы дело сделалось».
Он отвернулся и стал, как все, смотреть на веселый, оживленный берег. Оттуда вместе с пряными запахами миндаля, лимонов и апельсинов доносился, как прибой, гул голосов: это жизнерадостные, непоседливые итальянцы толпились на берегу, рассматривая гостей.
Не успели стать на якорь, как к «Св. Павлу» начали подходить шлюпки.
Первым явился к главнокомандующему с рапортом старый знакомый, вице-адмирал Петр Карцов. Карцов пришел в Палермо с небольшим отрядом – тремя кораблями и одним фрегатом – из Балтийского моря на помощь средиземноморской эскадре. Он поступал под команду Ушакова. Вслед за ним приехал с визитом русский представитель при неаполитанском дворе статский советник Андрей Яковлевич Италийский.
До этого Ушаков только переписывался с ним и всегда удивлялся тому, что фамилия посла – Италийский – так подошла к месту его работы – Италии. Это был очень образованный, почтенный человек. Италийский рассказал подробно обо всем. Он сказал, что в Сицилии всем правит королева Каролина, что король Фердинанд – вообще тряпка и трус; что леди Гамильтон – женщина с темным прошлым, но она – любимая подруга королевы; что Нельсон влюблен в красавицу Гамильтон, как последний мичман, хотя ему уже сорок один год; что Нельсон ненавидит русских.
Италийский сказал, что Англия очень недовольна либеральной ушаковской конституцией, которую он дал Республике семи Ионических островов.
– Я это знаю, – ответил Ушаков. – Австрии тоже не понравилась конституция. Ну и пусть. Зато самим островитянам нравится!
Он стоял на шканцах – ждал визита англичан. После отъезда Италийского прошел час, а от Нельсона не было еще никого.
Ушаков во всех отношениях был старше Нельсона и полагал, что английский адмирал первым приедет к нему. И вот от «Фудройена» отвалила шлюпка. Кто-то шел на ней к берегу.
На шлюпке пестрели женские платья и зонтики.
Матросы «Св. Павла» смеялись:
– Весело живут англичане: вишь, мадамы к ним ездят!
Наконец одна шлюпка с «Фудройена» направилась к «Св. Павлу».
– Евстафий Павлович, встречай дорогого гостя! – усмехнулся Ушаков и пошел с накаленных солнцем шканцев в прохладную каюту.
Английский адмирал прислал своего флаг-офицера, рыжего, высокого бритта, поздравить Ушакова с благополучным прибытием.
Адмирал Ушаков поблагодарил за поздравление и пригласил милорда Нельсона назавтра в 11 часов утра пожаловать для совещания о дальнейших совместных действиях.
На следующее утро к четвертой склянке прибыл на «Св. Павел» длинный Кадыр-бей в неизменной шубе.
Стали ждать Нельсона.
Вот показалась шлюпка.
– Ваше превосходительство, едет тот же самый рыжий флаг-офицер, – сказал адъютант Балабин. – Что-то случилось.
– Ничего не случилось. Все это британские штучки! – ответил адмирал.
Через несколько минут к Ушакову в каюту вошел флаг-офицер Нельсона:
– Милорд Нельсон извиняется, что не может сегодня быть. Вообще он считает, что для совещания лучше встретиться у нас, на «Фудройене».
