И Екатерина понимает: из-за своего детского каприза неосторожный Петр потерял симпатию части русской армии. Когда он, в восторге от «своего войска», перебирается в военный лагерь неподалеку от дворца, она спешит распространить весть, что не одобряет такое поведение. И это мнение передается из уст в уста в казармах, у бивуачных костров, в палатках. Мужа считают предателем России, а она выступает как хранительница национальной традиции. Иноземные дипломаты внимательно следят за этими событиями и доносят обо всем своим правительствам.
В 1755 году, желая возобновить союзный договор с Россией, предвидя неизбежный ее разрыв с Францией, Англия шлет в Санкт-Петербург нового посла, сэра Чарльза Хенбюри Уильямса. Человек утонченно-вежливый, культурный и компанейский, он тщетно пытается между двумя менуэтами завязать с царицей серьезный политический разговор; в конце концов он решает, что лучше облапошить великую княгиню, имеющую, как он слышал, доступ к Бестужеву. Зря, что ли, говорят также, что Ее высочество неравнодушна к красивым мужчинам? Ее любовные похождения с Салтыковым снискали ей славу влюбчивой женщины. А она еще находится под впечатлением от разрыва с бывшим любовником. К тому же ей стало известно, что в Швеции Сергей «выбалтывает всем встречным дамам ее сокровенные тайны».
[32]
«Беда в том, что сердце мое ни часу не может быть спокойно без любви», – пишет она. А сэр Уильямс как раз имеет все, чтобы удовлетворить ее ненасытное сердце. Сам для великой княгини он уже староват (ему сорок шесть лет), но он включает в игру молодого человека из своей свиты, графа Станислава Августа Понятовского. По материнской линии Станислав принадлежит к роду Чарторыйских, одному из знатнейших в Польше. В двадцать три года он начитан, говорит на нескольких языках, поднаторел в философии, побывал при всех европейских дворах, вхож в самые изысканные салоны, завоевал в Париже уважение мадам Жофрен, называет ее «мамочкой», повсюду чувствует себя как дома – одним словом, самый что ни на есть аристократ-космополит. Конечно, этому парижскому поляку, как он ни хорош собой, не хватает мужественной силы Сергея Салтыкова, но, увидев и услышав его, Екатерина очарована. В ее глазах он олицетворяет ту элегантность духа, которой она напрочь лишена при русском дворе и которую находит порой, читая Вольтера или мадам де Севинье. И ей еще не известно, но скоро она узнает, что этот блестящий кавалер на самом деле – робкий и сентиментальный юноша, для него женщины – существа высшего порядка, а порывы сердца – проявления божественной воли. Хотя Станислав много путешествовал, он сумел удержаться, по его словам, от какого-либо «нечистого контакта», как если бы он хотел сохранить себя полностью для той, кто станет хозяйкой его судьбы. Новичок в любви, он весь дрожит в экстазе перед той, кто станет его единственной страстью в жизни.
«Ей было двадцать пять лет, – напишет он, – и она лишь недавно оправилась после первых родов; была она в расцвете красоты, которая обычно становится вершиной для всякой женщины, если ей дано это пережить. Темные волосы и при этом ослепительная белизна кожи, черные и очень длинные брови, греческий нос, рот, ждавший, казалось, поцелуев, прекрасной формы руки и пальцы, стройная талия, чуть выше среднего роста, изумительно легкая походка, полная благородства, приятный голос, веселый смех и общительный нрав».
[33]
Однако Станислав не решается сделать первый шаг. Его природную сдержанность усиливает то, что он слышал о печальной судьбе в России фаворитов, отвергнутых императрицей или великой княгиней. А подталкивал юного поляка к решительным действиям тот самый весельчак Лев Нарышкин, который так способствовал любовным похождениям Екатерины и Сергея Салтыкова. Наделенный талантом сводника, он только и делает в жизни, что потешается да беспутствует. Был ли он сам любовником Екатерины? Не исключено, как-нибудь, в шутку, невзначай, он мог им стать от нечего делать. Во всяком случае, он посвящен во все секреты юной женщины и выполняет все ее желания. Под его давлением Станислав совсем «забыл о существовании Сибири».
А Екатерину это забавляет, и она легко поддается соблазну. Обмен первыми поцелуями происходит прямо в ее спальне, куда Лев Нарышкин втолкнул взволнованного воздыхателя. Потом Станислав напишет: «Не могу удержаться от удовольствия описать в деталях даже одежду, в которой она была в тот день: скромное платье из белого атласа; единственное украшение – легкие кружева с вплетенными розовыми лентами». И Екатерина обучает юношу радостям земной любви. «Замечательно и странно, – добавит он, – что, хотя мне было двадцать три года, я сумел дать ей то, чего не дал никто до меня». С этого дня ночные вылазки совершались по два-три раза на неделе. Как только госпожа Владиславова укладывает княгиню в постель, а великий князь удаляется в свою спальню (со времени родов у каждого из них – своя спальня), Лев Нарышкин пробирается в апартаменты и мяукает котом под дверью великой княгини. Это – сигнал. Она встает, одевается в мужской наряд и идет за сводником через темный вестибюль. Карета увозит их по спящему городу к дому Нарышкина, где их ждет Анна (свояченица Нарышкина) и Станислав. «Вечер проходит в самом безумном тоне», – отмечает Екатерина. Порою Станислав сам заезжает за ней в санях. Выйдя из служебной двери дворца, она кидается к нему, задыхаясь от нетерпения и страха. Стоя в снегу под луной, он обнимает эту стройную молодую женщину, переодетую мужчиной, с прической, прикрытой большой шляпой. «Однажды, – пишет он, – когда я ждал ее появления, какой-то унтер-офицер стал крутиться вокруг меня и даже задал какие-то вопросы. У меня на голове была большая шапка, а на плечах широкая шуба. Я притворился спящим слугой, ожидающим хозяина. Признаюсь, меня бросило в жар, хотя мороз был сильный. Наконец допросчик ушел и пришла княгиня. То была ночь приключений. Сани так сильно стукнулись о какой-то камень, что ее выбросило из саней на несколько шагов и она упала лицом вниз. Княгиня не двигалась, и я подумал, что она мертва. Побежал и поднял ее; она отделалась ушибами; когда вернулась, обнаружила, что горничная по ошибке закрыла дверь в спальню. Ей грозила огромная опасность, но по счастливой случайности кто-то другой открыл дверь». Чтобы не повторялись подобные случаи, с тех пор любовник приходил в ее спальню, располагавшуюся рядом с апартаментами великого князя. «Мы были несказанно счастливы этими тайными свиданиями», – пишет она. Эти «тайные свидания» стали такими частыми, что даже живущая у нее собачка с норовом стала радостно встречать Станислава как старого знакомого, что вызывает иронические намеки другого визитера, шведа Горна. Станислав без ума от счастья. Он на верху блаженства. «Всей жизнью я был предан ей (Екатерине), и это было гораздо искреннее, чем говорят обычно люди в таких случаях», – пишет он.
Эта юношеская любовь, конечно, трогает Екатерину, но отвечает она сдержанно и почти что снисходительно. Недавняя ее связь с Сергеем Салтыковым не позволяет ей терять рассудок. Она проявляет интерес к мужчине, поскольку он доставляет ей удовольствие, но делать его средоточием всей своей жизни больше не намерена. Насколько наивной и ранимой была она с первым своим любовником, настолько опытной и хладнокровной проявила себя со вторым. Разочарование в области чувств придало ей мужества, если можно так сказать. В любовном дуэте на этот раз роль мужчины играла она. «Я была честным и искренним партнером, – напишет она, – но дух мой был скорее мужским, чем женским; притом я вовсе не была мужеподобной дамой, во мне сочетался характер и дух мужчины с привлекательностью любвеобильной женщины».
[34] Будучи старше его на три года, недоверчивая и циничная, она полностью овладела слабым Станиславом.
