– Нет тут никакой дилеммы, – отозвался мой друг. – В Бензерзиле ты сказал, что мы не можем ударить по нему, не повредив ей. Что ж, скажу, что отступать поздно. Если было время решать, то это когда мы заметили ее лодку. То была самая тяжкая минута для меня.
– И все-таки Клара дала нам ключ, а то и два к разгадке.
– Тут не наша вина. Не пустить ее на борт тоже стало бы демонстрацией наших намерений, а сам факт, что она дала нам подсказку, предопределяет остальное. Девушка не должна пострадать.
– Как она поступит?
– Станет держаться отца, полагаю.
– А как поступим мы?
– Пока не знаю. Да и откуда мне знать? – медленно произнес Дэвис. – Посмотрим. Проблема в том, что имеются две цели, одинаково важные – да, одинаково, клянусь Юпитером! – прижать его и спасти ее.
Повисла пауза.
– Задачка не из легких, – заметил я. – Ты отдаешь себе отчет, что в этот самый момент мы уже способны достичь первой цели? Нам стоит отправиться домой, пойти в Адмиралтейство и изложить факты, вот и все.
– Адмиралтейство! – фыркнул Дэвис с непередаваемым презрением.
– Ну, тогда еще и в Скотленд-Ярд. Наш приятель, осмелюсь предположить, заинтересует обе конторы. Будет удивительно, если на пару они не выследят его и не выяснят, как следствие, чем он занимается. В крайнем случае, внимание к этому участку побережья будет привлечено такое, что о секретности можно будет забыть.
– Не может быть и речи вот так вот заставить выдать ее отца, а потом сбежать! Кроме того, сведений мало, и нам могут не поверить. Не знаю, как ты, но я считаю такой курс трусливым.
– Тогда решено, – торопливо ответил я. – Давай вернемся к фактам. Когда ты впервые встретился с ней?
– На следующий день после прихода на Нордерней.
– А вечером она в салоне «Медузы» не появлялась?
– Нет, и Долльман даже не упомянул о ее существовании.
– Если бы он не нанес тебе визита тем утром, ты бы уплыл?
– Да, как и говорил.
– Долльман побудил ее уговорить тебя совершить совместный вояж?
– Думаю, да.
– Но услал ее назад, когда вышел в море?
– Естественно.
– Она недавно выразилась так: «Отец говорил, что с вами ничего не случится». Ты что-то сказал ей?
– Это случилось на отмели, когда мы встретились. Кстати, встреча была не случайная: Клара навела справки и узнала от одного шкипера, что нашу яхту видели у Вангерога, и уже поджидала нас. В первую же секунду она спросила про тот день и стала неловко извиняться за то, что они не дождались меня в Куксхафене. Ее отцу срочно понадобилось в Гамбург.
– Но ты ведь не попал в Куксхафен. Ты сообщил ей об этом? И вообще что именно рассказал? Это важно.
– Я оказался в жутком затруднении, потому как понятия не имел, как Долльман представил все дочери. Поэтому я принялся ходить вокруг да около, а она задала мне почти слово в слово тот же вопрос, что и фон Брюнинг: разве не schrecklich
[78] море было у Шархерна?
– Получается, Клара не знала про твой срез через пески?
– Да. Он не решился ей рассказать.
– А про свой?
– Рассказал. Да и как это скроешь? Она вполне могла догадаться по виду моря в иллюминаторе, по короткому промежутку времени и так далее.
– Однако, когда «Медуза» легла в дрейф и Долльман прокричал предложение следовать за ним, неужели ей не стало понятно, что происходит?
– Наверняка нет. В такую погоду из каюты можно было ничего и не услышать. Расспрашивать ее я не стал, но понял следующее: она думает, будто отец лег в дрейф как раз с обратной целью – сообщить, что они идут по короткому пути, а мне не надо следовать за ними.
– Вот почему фройляйн напирала на ожидание в Куксхафене?
– Именно. Мой переход обязан был занять больше времени.
– И она не заподозрила нечистой игры?
– Нет, насколько могу судить. В конце концов, вот он я, живой и невредимый.
– И все же Клара корит себя за то, что вообще уговорила плыть тебя с ними и что не убедилась в благополучном твоем прибытии?
– Видимо.
– Так что ты сказал ей насчет Куксхафена?
– Ничего. Дал понять, что заглянул туда, не застав их, передумал насчет Кильского канала и отправился на Балтику по реке Эйдер.
– Теперь о ее возвращении из Гамбурга. Она плыла одна?
– Нет, с мачехой.
– Клара призналась, что интересовалась насчет тебя в Брунсбюттеле?
– Нет, думаю, ей не хотелось. Да и нужды не возникло, потому что мой эйдерский маршрут объяснил все.
Я задумался.
– Ты твердо уверен, что фройляйн не имеет понятия о твоем броске через пески?
– Твердо. Но теперь она могла что-то заподозрить. При виде этой книги у нее могла зародиться мысль о нечистой игре.
– Еще бы, но у меня другое на уме. Существуют две истории. Одну, истинную, ты поведал фон Брюнингу – про переход по короткой линии вслед за «Медузой». Вторую Долльман скормил дочери, и там ты якобы огибал Шархерн. Очевидно, это его версия событий, которую он огласил бы в случае твоей гибели и дальнейшего расследования. Ту же версию Долльман обязан был довести и до своих матросов, заподозри те истину.
– Но, узнав, что я жив и вернулся, мерзавец вынужден будет отречься от своей лжи.
– Верно. Но допустим, что фон Брюнинг увидится с Долльманом раньше, чем последний узнает о твоем появлении, и захочет выяснить правду насчет того инцидента. На месте коммандера я бы сказал: «Кстати, а что сталось с тем молодым англичанином, которого вы спровадили на Балтику?» Долльман изложит свою версию, а фон Брюнинг, зная нашу, уличит его во лжи и поймет, что имела место попытка убийства.
– Ну и что? Коммандер и так наверняка знает, что Долльман – подлец.
– Мы так предполагаем, но можем и ошибаться. Отношения Долльмана с немцами остаются для нас загадкой. Не исключено, они понятия не имеют, что он англичанин, но, скорее всего, знают, так же как настоящее его имя и его прошлое. О том, какой эффект возымеет на эти отношения раскрытие твоей истории, нам можно только догадываться. Зато одно мне ясно: наш главный интерес – поддерживать status quo
[79] как можно дольше, преуменьшать опасность, которой ты подвергался тогда и выступать свидетелями в защиту Долльмана. Нам ни к чему расхождения в его и твоей историях. Они бросят тень не только на него, на это-то наплевать, но и на нас.
– Почему?
– Потому что если короткий путь через пески так опасен, что он, по его словам, не хотел пускать тебя по нему, а ты полез, то есть риск, что нас заподозрят в нечестной игре. А именно этого нам следует всячески избегать. Нас должны считать просто путешественниками, а не людьми, намеренными улаживать счеты или гоняющимися за секретами.
