Глава двадцать седьмая
Вивьен, Италия, 1984 год
Вивьен открыла глаза. Казалось, она проспала не меньше ста лет. Болела голова, ныли зубы и конечности. Понадобилось несколько минут, чтобы вернуться в свое тело и полностью осознать происшедшее. Язык опух, но ей было необходимо заговорить.
Ее волновал только один вопрос.
— Ребенок?.. — произнесла она в пустоту, наполненную солнечными лучами. Больница.
Рядом Джио. Его лицо изменилось от волнения. Это снова ты, — подумала она, все это было слишком похоже на их первую встречу.
— Ребенок… — Она закашлялась. — Пожалуйста, Джио, скажи мне, что ребенок…
— С малышом все в порядке. — Он коснулся ее лица, вытирая слезы страха и облегчения. — Вив, я думал, ты умираешь. Но ты в порядке. Ребенок тоже.
— Я упала…
Вивьен попыталась вспомнить, что с ней было, но все мысли были о том, что с ребенком все в порядке. Она выдохнула с облегчением.
Скольжение, приближающаяся лестница, удар о ступеньки — вот что она помнила. Она провела рукой к животу, ощутив успокаивающее движение, и улыбнулась. Спасибо, — подумала она.
— Ты до смерти меня напугала.
Она пыталась сфокусироваться на лице Джио. Он старался сдерживать эмоции, но ему не удавалось скрыть ярость, которая заставляла его хмуриться. Наверное, он выяснил, что произошло. Он знает.
А что же произошло? Вивьен вернулась мысленно к этому ужасному, пугающему событию. Джио знал. Он знал. Но вдруг…
— Это был несчастный случай, — сказал он, — мокрый пол. Изабелла разбита.
Изабелла…
Вивьен вцепилась пальцами в простыни. Она вдруг вспомнила лицо золовки, каким видела его в последний раз. Там, на ступеньках, за секунду до поглотившей все тьмы. Призрак Изабеллы преследовал ее с тех пор, как эта женщина появилась в ее жизни. От ее мрачного присутствия делалось горько и тяжело.
— Она здесь? — спросила девушка шепотом.
Джио нахмурился.
— Она в Барбароссе.
— Это сделала она. Она была там, когда я упала.
— Да, и я благодарю за это Бога. Иначе тебя не нашли бы вовремя.
В его глазах снова читалась злость. Но не на Изабеллу, а на нее.
— Я просил тебя соблюдать осторожность, — произнес он резко, одновременно с сочувствием и злостью. Эмоции были разными, как и его глаза. — Разве я этого не говорил? Тебе нужно быть ответственнее. Сейчас ты должна заботиться не только о себе. Я не могу постоянно быть рядом.
Вивьен прикрыла глаза.
— Я сама знаю об ответственности, — ответила она. — Это самое важное, что когда-либо со мной происходило.
Как он мог предположить, что она не способна позаботиться о себе или о своем ребенке? Что она могла поставить жизнь их малыша под угрозу намеренно? Ведь все было хорошо. До тех пор, пока…
— Если бы ты был рядом, — заметила она, — этого не случилось бы.
— Нет. Я бы присмотрел за тобой.
— И ты бы увидел Изабеллу.
Он терпеливо смотрел на нее.
— Ты должна быть внимательнее, Вивьен.
О да. Этого хватило, чтобы все запомнить.
— Когда?
— Когда что?
— Когда меня нашли?
Джио начинал выходить из себя.
— Сальве позвонил мне в три.
Вивьен не сдержала горькой улыбки.
— Но это случилось раньше. Я упала не тогда. Это произошло сразу после твоего отъезда на работу.
Джио понимал, к чему она ведет.
— Прекрати, Вив.
— Ты говоришь мне, что Сальве нашел меня спустя несколько часов после того, как я упала. Как это возможно, если Изабелла стояла рядом? Она была прямо там. Я ее видела.
Ей хотелось встряхнуть мужа. Как он не понимает?
— Она устроила все это, а потом бросила меня!
Джио положил ей на лоб ладонь.
— Ты бредишь, — сказал он отстраненно. — Врачи говорили, что это может случиться.
Бредишь?
— Ты ударилась головой, Вивьен. Это был несчастный случай, — повторил он.
Вивьен вынуждена была прикусить язык, чтобы не разразиться проклятиями в адрес Изабеллы. Ей хотелось кричать, хотя она и знала, что никакими словами не описать, насколько ужасным был поступок Беллы. Возможно ли такое? Так ли все было? Неужели Изабелла может быть настолько подлой, чтобы хотеть смерти малыша? Хотя Вивьен и представляла ее себе злобной ведьмой, должны были существовать границы, которые нельзя переступать.
— Вивьен?..
Она прикрыла глаза. Изабелла могла обмануть всех остальных. Даже собственного брата, но только не Вивьен.
— Я бы хотела побыть одна, — сказала девушка, отворачиваясь к окну.
Джио немного подождал.
— Я люблю тебя, — произнес он.
Она смотрела, как ветер качает ветви деревьев. Дверь закрылась.
* * *
На восстановление ушло несколько недель, за это время тело Вивьен изменилось. Она всегда тщательно ухаживала за ним: идеальный внешний вид требовался для работы в «Лалик», потом это помогало получить новую роль. Но сейчас тело было нужно для другого, и это было настоящее чудо. Она с восторгом наблюдала за тем, как оно растет, формы становятся более округлыми.
Джио позаботился о том, чтобы воспоминаний о ссоре не осталось. Вивьен знала, что обвинения, высказанные в адрес его сестры, могли бы стать для них точкой невозврата. Но муж старательно делал вид, что никакого разговора в больничной палате не было. Он без конца твердил о ее самоотверженности, не давая при этом даже пальцем пошевелить, постоянно хотел знать, где она находится, осыпал комплиментами — окружал вниманием, которого ей так не хватало несколько лет, с тех пор как в их жизнь вошла Изабелла.
— Какая же ты сексуальная сейчас, — говорил он, подкрадываясь к ней перед работой, чтобы запечатлеть поцелуй на ее шее.
Вивьен это нравилось. Это было похоже на начало их отношений. После того страшного случая с ее падением Джио стал проводить меньше времени в лаборатории. Они виделись чаще, чем когда-либо. Наконец-то Вивьен почувствовала, что их жизнь наладилась. Ребенок сплотил их.
Она и правда чувствовала себя сексуальной — сексуальнее Изабеллы, которая с расцветом Вивьен стала увядать, словно растворяясь во мраке. Бóльшую часть времени Изабелла проводила у себя наверху. Часто пропускала приемы пищи, позволяя Джио и Вивьен ужинать наедине как нормальная супружеская пара. Когда она попадалась Вивьен на глаза, та с удовольствием отмечала, что красота золовки тает. Зловещая тьма в ее глазах больше не казалась притягательной и манящей. Теперь они казались усталыми и пустыми. Ее бледное аристократичное лицо стало изможденным. Некогда блестящие волосы — предмет зависти всех женщин во Флоренции — потускнели. Вивьен надеялась, что причиной всему этому чувство вины. Ты знаешь, что ты сделала, — думала она. Но никогда не шла на прямую конфронтацию с Беллой. Это было бы для мерзавки настоящим подарком, а этого Вивьен не могла допустить. Она чувствовала, что Изабелла ждет выяснения отношений, это доказало бы, что ее усилия не прошли даром. Но его так и не последовало. Вивьен молчала.
