Сделав глубокий вдох, Тиран нырнул в трубу.
– …впервые вижу! – Резюме озвучивал вислоусый дылда, облаченный в такую же, как у Паука, полевую форму без знаков различия. Форма висела на дылде, как на вешалке: он надел ее хорошо если второй раз в жизни. – Реактор мало что заглушен: за секунды ушел месячный запас топлива! Потому реактор и встал: энергия отрубилась и новая порция из буфера не поступила. Знали бы вы, что творится в коммуникациях!
Дылда продемонстрировал кусок кабеля в обуглившейся изоляции; помутневший фрагмент волновода. И далее: оплавленный эмиттер, растрескавшуюся, местами почерневшую кристаллобазу, аккумуляторную батарею, на которой не горел даже индикатор разряда.
– Аномальные скачки напряжения и силы тока. Изменение волновых параметров. Все источники питания истощены в ноль, даже автономия. Перераспределение потоков, наведенные эффекты, как от электромагнитной бомбы…
Эксперт заговорщицки придвинулся к самой камере. В кадре остались губы, усы и ноздри. Из ноздрей торчали жесткие волоски.
– Они тут антиса держали. Мальчишка и стартанул, будьте уверены. В бункере повреждений, считай, нет, – думаю, парень в энергосеть вошел, оттуда и стартанул. Бред? Как хотите. Только выглядит все именно так…
Гудя басом, вспыхнула рамка гиперсвязи:
– …засекли три волновых объекта. Первый определен как Натху Сандерсон – волновой слепок полностью идентичен. Второй имеет характерный спектр брамайнского антиса. Спектральные характеристики третьего уточняются…
– Запись, – буркнул Паук. – Сейчас нарою посвежее.
Ждали, охнул Тиран. Ждали в космосе. Мы сами их пригласили! Знали об операции по захвату, были начеку. «Первый определен как Натху Сандерсон, второй имеет характерный спектр брамайнского антиса…» Кешаб с компанией уведут Натху на Чайтру. Нет, уже увели…
– Ну да, конечно. Все дерьмо мира на нашу голову…
– Не все, – подсказали из-за спины.
Сперва Тиран увидел, как вылезают из орбит глаза Паука, как бледнеют щеки сквернослова, а нос заостряется, словно у покойника, – и лишь потом, рассчитывая на худшее, обернулся к подсказчику.
– Добрый день, – поздоровался Кешаб Чайтанья.
Секундой ранее лидер-антис расы Брамайн материализовался в шатре, перейдя из большого тела в малое без лишних спецэффектов. Казалось, гость прятался за кофейным автоматом, а не мотался волновым сгустком на орбите Ларгитаса. От присутствия великана под брезентовым куполом сразу сделалось тесно. В воздухе повис резкий запах пота: в это было трудно поверить, но Кешаб нервничал.
– Если позволите, я бы хотел переговорить с вами. – Кешаб обращался к Яну Бреслау, безошибочно определив высокое начальство. – Я бы очень хотел переговорить с вами.
Голос антиса звучал ровно и вежливо. Так ровно и вежливо, что это наводило на мысли о психопатах и смирительных рубашках.
– О чем? – выдохнул Тиран.
– О ком. Об антисах Ларгитаса.
Множественное число, отметил Тиран. Он сказал: антисы Ларгитаса. Это ведь ты был рядом с Натху, да? Почему ты бросил мальчишку на произвол судьбы? Почему спустился ко мне?! Что ты знаешь, Злюка Кешаб? Что ты знаешь, чего не знаем мы? О да, я тоже хочу переговорить с тобой, я очень этого хочу. Голову мне оторвут потом, значит мне пока что есть чем говорить.
– И еще. – Сложив ладони перед грудью, Злюка Кешаб поклонился часовому. Капрал только что шагнул в шатер и взял антиса на прицел. – Уберите, пожалуйста, оружие. Вы же не хотите, чтобы я взлетел?
Часть третья
Дорога вспять
Глава седьмая
Земляничные поля, или Нет, не верю
I
– Пошел вон!
Гюнтер взбрыкнул мохнатой ногой.
Криптид с досадой отдернул щупальце. Запрет, а тем более открытое сопротивление были криптиду не по нраву. Если ты уже, считай, дотянулся до чужой заветной пятки… Пятки? Нет, о пятках следовало забыть. Ноги кавалера Сандерсона заканчивались раздвоенными копытами с жесткими стенками и мысками, словно предназначенными для акробатики на горных склонах, и это было меньшее из всего, что волновало кавалера Сандерсона в данный момент.
– Вали, кому сказано!
Упругое желе, из которого состояло криптидово тело, взволновалось. Восемь щупальцев исполнили зажигательный танец, вздымая облачка пыли. Сапфировые глаза-блюдца уставились на козлоногого кавалера. Взор горел обидой: «Я же только потрогать хотел!» Ага, разогнался! Потрогать ему! Лиловый с прозеленью криптид был раза в два крупнее Гюнтера. Впрочем, Гюнтер не слишком опасался наглеца. Хотел бы сожрать – уже давно набросился бы и сожрал.
Молодой человек вряд ли справился бы и с одним спрутом. А уж со стаей из двух дюжин особей – и подавно. Ишь проглоты! Гюнтер нервно хихикнул, глядя, как вместо кавалера Сандерсона криптиды увлеченно едят землянику. Щелкали кривые клювы, похожие на клювы попугаев, ягода за ягодой вместе со стеблями и листьями отправлялись в места схождения щупальцев – там располагались рты и глотки.
В анатомии осьминогов Гюнтер был не силен. В анатомии хищных флуктуаций континуума – тем более. Хотя какие они сейчас хищные?!
Травоядные.
Земляничные поля простирались на многие мили вокруг. Ковер нежной зелени, россыпи алых капель. По мере удаления капли сливались в пунцовое море – всю округу залило яркой артериальной кровью. Дальше местность шла на подъем: там, среди охристых, сильно выветренных скал с терракотовыми уступами, разгуливали отдельные утесы. В отличие от обычных, стоящих на месте скал, утесы могли похвастаться цветом темной киновари. Прогулка их напоминала работу зубцов колоссального часового механизма.
Ну да, утесы бродят, а спруты едят землянику. Чего еще ждать от галлюцинаторного комплекса? Либо ты, братец, под шелухой, либо так оригинально сошел с ума. Других вариантов атеист Гюнтер не видел.
Над земляничной пасторалью уходил в зенит острый пик. Казалось, его выточили из слоновой кости. Вершина сияла ослепительным золотом, подобно солнцу. Гюнтер осторожно сдвинул восприятие, выныривая из-под шелухи. С интернатских времен он прекрасно знал, что такое вторичный эффект Вейса, но сейчас то и дело забывал об этом. Память ментала – идеальный инструмент! – вдруг начала давать сбои. Нет, не память, отметил Гюнтер. Я…
И оказался в космосе.
Совсем рядом – по галактическим меркам – полыхало облако жидкого янтаря. Всем своим существом, всем новым волновым телом кавалер Сандерсон жадно впитывал животворную энергию звезды. Сладостные лучи, сытные колебания полей вливались в него, восстанавливая силы после изнурительного перелета. Вокруг пульсировали, насыщаясь, мерцающие сгустки энергии, такие же как он.
