– Он высадился с мальчиком? Он вернул его ларгитасцам?!
– Кешаб высадился один.
– Как один? А где Натху? Он с вами?!
– Нет.
– Где же он?
– Удрал.
Это было первое слово, которое сегодня произнес Капардин.
– И вы его не остановили? Где находился Кешаб в момент взлета?!
Капардин кусал губы.
– Рядом с нами. – Право голоса опять вернулось к Вьюхе. – Мы ждали ребенка втроем, как и обещали.
– И вы не остановили мальчишку? Не схватили его?
– Да.
– Почему?!
Страшная догадка озарила генерала. Почему? Да потому, что Кешаб Чайтанья, безумец или предатель, не позволил товарищам выполнить поставленную задачу! Лев и буйвол против восьмирукого великана? Картина вырисовывалась убийственная.
– Ребенок был не один.
– Кешаб, – выдохнул Бхимасена. – Будь ты проклят, Кешаб!
– Да, – согласился Вьюха. – Если Кешаб предатель, пусть будет проклят. Но я бы не торопился с выводами. Мы же не знаем, зачем он высадился на Ларгитасе.
– Он помешал вам захватить Натху!
– С чего вы взяли?
– Вы же сами! Вы же сами только что…
– Что я сам?
– Вы сказали, что ребенок был не один!
– Сказал. С мальчиком была стая флуктуаций, та, которой он верховодил. Помните?
У Бхимасены отлегло от сердца. Инфаркт, подумал он. Когда так отлегает от сердца, инфаркт на пороге. «Вы удивитесь, – отдалось эхом. – Гарантирую». Вьюха не ошибся. Генерал удивился, но не слишком.
– Стая? Исключительная преданность для флуктуаций.
Сарказм обернулся презрением.
– И вы испугались какой-то стаи? Трое антисов?!
– Вы идиот, – хрипло произнес Капардин. Антис перестал хрустеть пальцами. Вместо этого он сжал их в кулаки, белые от напряжения. – Вам пора в отставку.
Вьюха повернулся к товарищу:
– Нет, он не идиот. Забери свои слова обратно. Просто он не знает того, что знаешь ты. А мы боимся раскрыть ему правду. Мы боимся, вот и тянем кота за хвост.
– Я не боюсь, – буркнул Капардин.
– Тогда говори ты.
– Нет, лучше ты. Я не боюсь, но лучше ты.
Я не идиот, мрачно отметил генерал. Жизнь определенно налаживается.
– Нас было трое. – Вьюха подошел к генералу вплотную. Дыхание антиса пахло мятным эликсиром для зубов. – Я, Кешаб, Капардин. Их тоже было трое. Я не имею в виду стаю. Стая – чепуха, пустое место. Их было трое: мальчик и двое взрослых антисов. Один – брамайн, во всяком случае по спектру и внешнему виду. Другой… Мы не знаем, кем был другой. Я впервые видел антиса с таким спектром. А если я впервые видел его, если его персональный волновой слепок отсутствует в реестре Шмеера – Полански…
– Ларгитасец, – выдохнул генерал.
– Да. Взрослый ларгитасский антис. Слепка антиса-брамайна тоже нет в реестре, будьте уверены.
– Вы проверяли?
– Будьте уверены, – с нажимом повторил Вьюха. – Если я говорю, что нет, значит нет.
– Но тогда выходит…
Ларгитас, вздрогнул Бхимасена. Короли науки, герцоги технологий. Нельзя недооценивать врага, эта ошибка может выйти боком. Пока мы тянули резину, готовясь к операции захвата, Ларгитас разобрал драгоценного мальчишку по клеточкам, по цепочкам ДНК. Гуру-махараджа, ты мечтал стать антисом, не родившись антисом? Яйцеголовые мужи Ларгитаса добились этой цели раньше тебя! Мальчик – результат спаривания техноложца и брамайни. Вот вам триумф сразу по двум линиям, отцовской и материнской: антис-ларгитасец и антис-брамайн!
– Полагаю, – казалось, Вьюха прочел мысли генерала, – что взрослые антисы готовили мальчика ко второму взлету. Точно так же мы в свое время готовили Кешаба…
– Мы, – эхом откликнулся Капардин. – Точно так же.
– Извините, генерал, мы не смогли.
– Не смогли, нет.
– Вернуть мальчика на родину – это одно дело. А ввязываться в бой с ребенком, обезумевшим после нападения на бункер…
– …с ребенком…
– …со стаей флуктуаций, считающих его вожаком…
Дернулся костистый кадык. Вьюха подавился тем, что хотел сказать, сглотнул и все-таки закончил:
– …и с двумя антисами сопровождения?
– Вы что, даже не попытались?!
– Мы даже не попытались, генерал. Повторись это еще раз, и мы опять не сдвинулись бы с места. Будь здесь Кешаб, он сказал бы то же самое.
– Почему?
– Антисы не воюют друг с другом.
– Вы действительно так думаете?
– В этом нет сомнений.
Бхимасена отошел к парапету, огораживавшему смотровую площадку. Оперся на перила спиной, лицом к антисам. За Вьюхой и Капардином, в центре мемориальной композиции, высился памятник героям 1-го Чайтранского флота, павшим в битве с захватчиками. Скульптор воздвиг монумент в виде боевого корабля, идущего на взлет, но поверх накинул покрывало из камня, искусно имитируя складки ткани. Корабль пытался освободиться из плена, рвался ввысь. Покрывало гасило мятежный порыв, удерживало на месте, хоронило и корабль, и экипаж в своей душной безжизненной глубине.
– Антисы не воюют друг с другом. – Генерал смотрел на Вьюху с Капардином так, словно ждал, что лев с буйволом вот-вот сцепятся в смертельной схватке. – Да, конечно. Кешаб сказал бы то же самое. А что скажет Кешаб, когда ларгитасцы поставят изготовление антисов на конвейер? Что скажете вы, когда эскадры Ларгитаса стартуют в сопровождении антического конвоя?! Когда велетыЛаргитаса начнут жечь наши корабли?! Вам мало союза Ларгитаса и Помпилии? Добавьте к этому ларгитасских антисов, еще вчера – обычных людей, граждан и патриотов, не связанных вашими предрассудками! Если то, что я услышал, – правда, у половины из них будет брамайнский спектр. Воплощения богов Чайтры и Вайшакхи начнут жечь звездолеты Вайшакхи и Чайтры! Что вы скажете тогда, а?! Предложите пойти на мировую? Или дадите совет ударить первыми? Прямо сейчас, пока с Ларгитаса не взлетели новые антисы?!
Он отвернулся, глядя на город.
– Не верю, – прошептал генерал Бхимасена. – Нет, не верю.
Но придется, мысленно добавил он.
Корабль позади генерала рвался из каменного плена. Корабль знал, что его протест безнадежен, и все равно боролся до конца. Антисы не воюют, вспомнил Бхимасена. Антисы не воюют, если они не защищают Родину. Во время разгрома под Вайшакхой брамайнские антисы отказались вступить в бой с армадами рабовладельцев. Сейчас об этом старались не вспоминать.
Контрапункт
Похоронная команда, или Конец связи
Мой сын Гай научился драться в детском саду. На этом пути он был не одинок, остальные мальчишки дрались точно так же, но реже и с меньшим успехом. Воспитательница сделала Гаю выволочку. На следующий день я заехал за сыном, желая забрать его пораньше, и увидел такую картину. Мрачный Гай Октавиан Тумидус, мужчина в почтенном возрасте пяти лет, расхаживал по игровой комнате в одиночестве, заложив руки за спину. Он старался не подходить близко к соратникам, бросал на них гневные взгляды и бурчал под нос:
