– Не пора ли домой, Натху?
– Домой?
Похоже, подобная мысль до сих пор не приходила мальчику в голову. Гюнтер с удовольствием отметил, как напрягся сукин сын брамайн. Тревога, растерянность, возбуждение зверя, почуявшего засаду, – букет эмоций, исходящих от аскета, шибал в голову лучше вина. Ты все понял, Вьяса? – мысленно спросил Гюнтер, следя, как террорист подвигает ближе искрящий трезубец. Ты же все понял, да? Давай, приятель, разорви связь. Останься здесь или попробуй сбежать. Выбор за тобой: погибни, но не сдайся! Мы погибнем оба? Или только тот, кто не последует за Натху? Выпасть в малое тело, найти смерть в космическом вакууме…
Не боюсь, понял Гюнтер. Отбоялся на сто лет вперед.
От брамайна тоже не веяло страхом.
– Домой, Натху. Куда же еще? Там хорошо, безопасно, уютно…
Он хотел добавить «сытно», поглядел на раздувшийся живот сына и передумал. Вместо этого Гюнтер отправил Натху мысленный образ дома, щедро раскрашенный эмоциональным позитивом и пахнущий соленым лещом, – так начался наш с тобой контакт, помнишь, Натху?
– Безопасно? – переспросил питекантроп. – Дом – значит безопасность?!
Мальчик словно пробовал слово на вкус.
– Да! – Гигант вскочил на ноги. – Домой!
Подхватив булаву, он припустил к горизонту, туда, где двигались зубцы часового механизма – бродячие утесы.
– Натху? Стой!
Откуда и силы взялись? Проклиная все на свете, выкрикивая слова, слабо предназначенные для детских ушей, Гюнтер рванул за сыном.
V
– У меня был такой же, – сказал Кешаб Чайтанья. – Точно такой же, только серый.
В руках антис держал плюшевого медведя.
– Почему серый? – заинтересовался Тиран.
Интерес был поддельный. Плевать Тиран хотел на всех медведей Ойкумены. Враг, отметил он. Враг сильный, враг непобедимый. Враг ценный, раз сам пришел ко мне. Такие враги, случается, полезней друзей.
Кешаб пожал плечами:
– Не знаю. Меня не спрашивали.
– В смысле? Родители купили?
– Я рос в антическом центре. После первого старта меня изолировали. Это общее правило, я – не исключение. Медведь достался мне в наследство. Игрушки в центре переходят от одного маленького антиса к другому, пока не истреплются или не сломаются. Брамайны – раса бедная, экономная. Желать новую игрушку, свою собственную, а не чью-то, желать страстно, плакать по ночам, не имея возможности удовлетворить желание… Что это, по-вашему?
– Страдание, – честно ответил Тиран.
– Правильно, страдание. Закон существования нашей расы. Страдание повышает энергоресурс. В случае с антисами это не играет особой роли, но такова традиция. Я удовлетворил ваше любопытство, шри Бреслау?
– Вы знаете, кто я?
– Знаю.
Великан огляделся с таким видом, словно изучал не детскую комнату, а камеру для пыток.
– Значит, вы держали мальчика здесь?
– Здесь.
Тиран обиделся. Чувство обиды было острым и внезапным, словно нож под лопаткой. Да, погром. Игрушки на полу, кровать не застелена. На блюде – огрызки яблок. И что? После всего, что случилось, – идеальный порядок. Могло быть хуже, гораздо хуже.
Он представил, насколько все могло быть хуже, и содрогнулся.
– Вы жили в лучших условиях? Я имею в виду, после того, как вас… Ну, вы поняли.
Кешаб кивнул:
– Я понял. После того, как меня изолировали?
– Да.
– Нет, я жил гораздо скромнее.
– Вас боялись?
– Кто?
– Окружающие. Сотрудники антического центра.
– Почему меня должны были бояться?
– Взлет. Второй взлет, «горячий старт», и всем вокруг каюк.
Шило на мыло, оценил Тиран. Шило на мыло – вот цена моих перемен. Я сидел на одной термоядерной бомбе. Сидел, трясся. Теперь сижу трясусь на другой бомбе. Если уж эта рванет…
Кешаб опустился на пол рядом с кроватью, скрестил ноги. Кое-как расправил пестрое одеяло, взял в руки край простыни – тот, что обгорел.
– Второй взлет? «Горячий старт»?
Тиран указал на почерневшую ткань:
– Мальчик взлетел аккуратно. Иначе я бы с вами не разговаривал.
– Чепуха. – Великан мял простыню в пальцах. – Мальчик взлетел неаккуратно. Здесь что-то произошло, я пока не понимаю что. Вы зря его боялись, шри Бреслау. Мальчик вообще бы не взлетел, если бы…
Кешаб замолчал.
– Я вам ничего не скажу, – предупредил он после долгих размышлений. – Ничего. Если вы рассчитываете получить от меня информацию, касающуюся воспитания антисов…
– Я вам тоже ничего не скажу, – согласился Тиран. – Я имею в виду – ничего лишнего. Считайте, что мы квиты. Выходит, мальчик не взлетел бы, если бы не налет? Выходит, я зря трясся? Забавная тавтология: не взлетел бы, если бы не налет… Вы уже сказали достаточно, господин Чайтанья.
Рывок – и простыня треснула.
– Извините. – Не вставая, Кешаб поклонился. – Нервы.
– У всех нервы. Извинения приняты, продолжаем беседу. Ларгитас – планета богатая, на новую простыню мы как-нибудь наскребем. Зачем вы спустились к нам? Что вам от меня надо?
– Я хочу знать, что здесь произошло.
– Что произошло? Ваши ублюдки вломились в мой бункер. Ваши ублюдки расстреляли моих людей…
– Не называйте их ублюдками, – попросил Кешаб.
Щека великана задергалась, оттягивая нижнее веко. Казалось, антис подмигивает Тирану, намекая на общую тайну.
– Не называйте, пожалуйста. Мне больно это слышать.
– А как прикажете их звать? Героями? Нет проблем! Ваши герои спровоцировали старт мальчика. Как? Героически! За идиота меня держите, да? Чем можно спровоцировать антиса на выход в волну?! Чем, если, по вашим словам, мальчик доброй волей не взлетел бы?
Тиран выставил указательный палец, прицелился в гостя.
– Ба-бах! И Натху уже не в детской, с медведем в обнимку. Натху на орбите Ларгитаса, в открытом космосе. А ваши приятели – нет, не герои, герои к этому времени уже горят синим пламенем! – ваши распрекрасные дружки-антисы…
Тиран поперхнулся. Дружки-антисы?
Память взорвалась свежайшим, с пылу с жару, воспоминанием: овчарки обнюхивают клочок земли за забором, на опушке леса. Собаки лают, скулят, киноид-модификант докладывает: «Здесь сидел человек. Возможно, координатор атаки. Полагаю, его доставили и эвакуировали по воздуху. Надо поднять записи спутникового наблюдения…»
И дальше: «Первый определен как Натху Сандерсон, второй имеет характерный спектр брамайнского антиса…»
