Шри Сандерсон потрясен. Шри Сандерсон молчит. Собственный талант кажется шри Сандерсону чем-то естественным, обыденным. То ли дело чужие таланты!
Смотри, вмешивается йогин-прошлый. Помнишь? За спиной Марвари вспухает болотный пузырь. Он лопается, из него, как в замедленной съемке, взмывает в воздух собакоголовая обезьяна. Повисает на плечах Марвари, впивается клыками в шею…
Прошлый беспощаден. Смотри, кричит он. Вспомни, как ты всем сердцем желал оказаться внутри собственной ауры! Охотником с черным трезубцем, марутом – да хоть червем-костогрызом! Лишь бы оторвать проклятую обезьяну от субедара, размозжить ей голову о стену. Вспомнил?!
Да, молчит гуру-нынешний.
Факир замахивается дудкой на обезьяну. Факир кричит, в гневе топает ногами.
– Мы хотели одного и того же, шри Сандерсон? Оттащить мальчика от субедара?
– Выходит, так. – Судя по интонации, отец Натху пожимает плечами. – Я вцепился в сына, связал наши разумы вместе, но не смог оторвать его от жертвы. А надо было просто блокировать моторику Тирана. Не успел. Не сообразил. Опоздал…
Призрак за дверью поднимает лучевик. Тиран, отмечает гуру-наблюдатель. Призрак получил имя: Тиран. У этих ларги очень странные имена.
– Где ваша злость? – спрашивает Горакша-натх. – Раздражение? Ненависть?! Вы спокойны, как истинный йогин. Я, кстати, тоже. Перед началом операции все было иначе.
– Моя персональная методика, – поясняет шри Сандерсон. – Присутствие внутреннего наблюдателя при сеансе терапии. Пациент никого не видит, но все время чувствует, что за ним наблюдают. Это сдвигает реакции, выравнивает эмоциональный фон. Смещает акценты психоза… Я пользовался этим в работе с трудными подростками.
– Спасибо за комплимент, – улыбается гуру.
На дульном срезе лучевика разгорается маленькое солнце.
Йогин-участник напоминает о себе. Видишь, требует он ответа. Да или нет?! Да, соглашается гуру-наблюдатель. Я вижу двоих в одном: призрак готов метнуть молнию, мужчина в дорогом костюме жмет на спуск лучевика.
– Это я еще помню, – комментирует шри Сандерсон. – Дальше начнется terra incognita. Вы готовы, Вьяса-джи?
– Готов.
Молния или луч – смерть летит, бредет, ползет по воздуху к Марвари. Похоже, время обернулось улиткой. Тело Натху не здесь, отмечает гуру-наблюдатель. Мальчик этажом ниже. Тут, под шелухой, он действует как флуктуация. Опыт охоты со стаей: Натху сосет из Марвари энергию, чувства, жизненные соки. Когда луч пронзит субедара, Натху всосет его смерть. Для антиса смерть – инициирующий импульс.
Луч достигает цели.
Нестерпимый жар наполняет ауру йогина. Кажется, что Горакша-натх, прошлый или нынешний, проглотил сверхновую звезду. Но сказывается опыт: сейчас реакции гуру столь же быстры, как и у юного антиса. Баланс, регуляция тонких каналов…
– Что вы делаете?
– Перераспределяю энергию внутри ауры.
– Великий Космос! Это грандиозно!
Семьдесят две тысячи каналов тонкого тела кипят от жара. Все мастерство «йоги освобождения» плохо справляется с антическим напором. Туманится разум, плавится сознание. «Тело, достигая совершенства, – бормочет в ухо наставник гуру, давно скончавшийся от старости, – становится прочнее самого прочного и тоньше самого тонкого…»
Смерть хлещет душу кнутом, веревкой с узлами. Йогин бессилен отделить себя от Натху, а Натху глотает чужую смерть. Давится, делает своей, бьется в судорогах предчувствия. Выплескивает наружу, щедро делится с изощренной аурой брамайна. Сейчас смерть превратит гуру в кровавые клочья, а мальчик взлетит. Мальчик взлетит в небеса, а его отец, факир в пестром, заклинатель змей…
– Что вы делаете, шри Сандерсон?!
– Перерабатываю его боль, его ужас. Негатив в позитив.
– Как?!
– «Смерть – это шаг в небеса. Ты уже расставался с малым телом. Не бойся, ты вернешься, и снова взлетишь, и снова вернешься. Я с тобой, не бойся, я буду ждать…» Ну, примерно так.
– Благородство, шри Сандерсон. Сострадание. Я почтительно припадаю к вашим лотосным стопам…
– Это лишнее. Я всего лишь очень хочу жить. В смысле – хотел.
Единая энергосистема. Два сцепившихся разума в оболочке ауры третьего участника. Реактор-антис качает энергию. Наладчик-брамайн занят стабилизацией. Эмпат-конвертор меняет формат паразитных гармоник страха. У антиса формируется комплекс ощущений, возникающих при выходе в волну. Эмпат переживает эти чувства как собственные, фиксирует в подробностях. Транслирует брамайну, даже не замечая, что творит. Силы эмпата на пределе, сосуды в мозгу готовы лопнуть от напряжения, но брамайн превращает страдание в накопление ресурса, распределяет, сбрасывает опасный избыток.
Периферия, соглашается гуру-прошлый. Жалких искусственных каналов бункера хватает лишь на миг, но йогин направляет избыток энергии туда, сжигая нервы обезумевшей техники, и это дает шанс всем троим.
Пульс выравнивается, звучит мощно, ритмично.
– Взлет!
– Оm·kār ādināthāya namah․…
Пауза между здесь и там. Между твердью и космосом, материей и волной.
* * *
– Шри Сандерсон, вы – венец эволюции вашей расы. Я опрометчиво полагал, что триумф Ларгитаса – какой-нибудь супердвигатель. Нет, технологии – майя, иллюзия. Ваш путь отказа от внутреннего энергоресурса приводит к появлению телепатов.
– Готов ответить вам тем же, Вьяса-джи. Вы – венец эволюции вашей расы. Я опрометчиво полагал, что ваш триумф – зарядить какой-нибудь супераккумулятор. Нет, чепуха. Ваш путь – способность накрыть своей аурой любую энергосистему, слиться с ней воедино. Убежден, что у гематров или вехденов тоже найдутся мастера, подобные вам.
– Вы правы, шри Сандерсон. И все-таки мы оба ошибаемся.
– В чем?
– Венец эволюции – антис. А мы с вами только взбираемся на эту вершину по разным склонам.
– Почему не взобрались? Разве мы не на вершине?!
– Вы искуситель. Вы дразните меня мечтой.
– Антическая инициация. Первая смерть, второе рождение. Что, если Натху нас инициировал? Даже не сам Натху, а его взлет?! Тесная связь разумов, общность энергетической оболочки, ваше искусство распределения, мой талант сопереживания…
– Я всю жизнь мечтал стать антисом. Знаете, что я чувствую сейчас?
– Что?
– Я боюсь.
– Я тоже. Мы пережили фактическую смерть наших тел. Неудивительно, что мозг заблокировал этот стресс. Юных антисов тоже трясет от одной мысли о повторном взлете.
– Да, смерть. И воскрешение в волне.
– Вьяса-джи, но если мы движемся в одном направлении… Мы, техноложцы и энергеты. Неужели на вершине мы утратим различия? Станем антисами? А может, просто людьми?! Такими, какими нас задумала природа?
