— Я не смогу заехать на территорию «Ф-5», если не хочу, чтобы мне отстрелили башку, — говорю я.
— Можешь. И заедешь. — Чуи жестом указывает на дверь. — Та твоя цыпочка, знаешь, очень даже ничего. Такие горячие девочки мне пригодятся… например, в Де Поле
[60]. Богатеньким университетским мальчикам нравится покупать дурь у симпатичных милашек, правда, Марко?
Дельгадо кивает.
— Правда. Мариана там кучу бабла сшибает.
Ну, это фигня полная.
— Ты не тронешь Никки, — говорю я громко и четко, чтобы даже мысли не возникло записать мою девушку в «актив» банды. Будь я проклят, если по моей вине Никки окажется в «Мексиканской крови».
— Знаешь, — задумчиво говорит Чуи, не трогаясь с места, — мне кажется, пора открыть тебе маленький секрет. В Общинном банке Чикаго есть ячейка, на которой написано твое имя. Когда тебе исполнится восемнадцать, ты сможешь ее открыть. Ключ от нее — у меня. — Он достает из кармана блестящий серебристый ключик и запускает его ко мне по столу. — После дня рождения пойдешь и принесешь мне то, что лежит в ячейке. Неважно что. Вот вернешься сегодня из «Ф-5», и я увижу, что ты умеешь держать удар. Верность, Луис. Сначала ты ее доказываешь, и только потом пожинаешь плоды.
Забираю ключ и кладу его в карман.
— Кто написал на ячейке мое имя?
— Это неважно. Важно, чтобы ты доказал преданность банде. — Он длинно затягивается и выпускает дым. — Сделаешь это — и у тебя будет денег больше, чем ты когда-нибудь смел мечтать, малыш.
Чуи выходит из кабинета, Марко следует за ним. Пропускаю Сото и заступаю приятелю дорогу, не давая открыть дверь.
— Что ты собираешься с этим делать, Марко?
— Ничего. Я просто соблюдаю правила.
— Значит, вот ты кем хочешь быть? Молчаливым исполнителем чужой воли?
— У меня нет другого выбора. У тебя, кстати, тоже. Здесь все по-взрослому, Луис. Я это знаю. Чуи знает. Пора и тебе подключаться. — Он протискивается мимо меня. — И чем быстрее ты порвешь с Никки, тем лучше. Она только усложнит тебе жизнь. Жду тебя на складе через час.
Марко уходит, а я еще раз смотрю на бумажку с адресом. Чувствую, что нервы натянулись до предела и вот-вот лопнут.
Никки ждет меня в гараже — разговаривает с Изой. Я не хочу больше ей лгать — и так уже наплел ерунды, — но и не хочу терять ее.
— Как ты? — спрашиваю я, подходя к ней.
— Отвези меня домой, Луис, — приказывает Никки. — Мне нужно было догадаться, что тебе не следует доверять.
36. Никки
ДОВЕРЯТЬ. ОН УМОЛЯЛ меня доверять ему, а сам все это время входил в «Мексиканскую кровь»… как и Марко. Нет, мое сердце не замерзло. Оно просто разбито.
Я буквально вылетаю на улицу и забираюсь на заднее сиденье его мотоцикла.
— Можно я все объясню? — просит Луис.
Качаю головой. Мои подозрения возникли не на пустом месте, и обидно, что я к ним не прислушалась.
— Это не то, что ты думаешь, — говорит он.
Да уже понятно. Это не любовь. Видимо, это просто слово, которым парни пользуются, чтобы манипулировать девушками?
— Неважно, что ты хочешь сказать, я не стану тебя слушать. Если не отвезешь меня домой, пойду пешком, — отвечаю я и слезаю с мотоцикла. Луис вполголоса чертыхается.
— Никуда ты не пойдешь. Я отвезу тебя.
Снова сажусь на байк и хватаюсь за спинку сиденья. Не хочу, не могу держаться за Луиса. Если я прикоснусь к нему, то растеряю всю свою решимость и точно позволю объяснить, почему все указывает на то, что он в «Мексиканской крови». И я боюсь верить ему — потому что хочу верить. Ведь он же сказал: «Это не то, что ты подумала».
Луис останавливается возле моего дома.
— Ник, — говорит он, когда я слезаю с мотоцикла и иду к двери. — Ник!
Останавливаюсь, но не оборачиваюсь.
— Ты родом из богатой семьи и живешь в богатом квартале. Я — нет. Парни, такие как Марко и Чуи, они… это мой народ.
— Я тоже, — бормочу я.
— Да, но по-другому. — Чувствую, как его ладони ложатся мне на плечи. — Я не в «Мексиканской крови», Никки. — Он разворачивает меня к себе лицом, протягивает руки. — Вот, смотри сама, я не помечен «Кровью», на мне нет татуировок. Я не могу сказать, что не общаюсь и не тусуюсь с бандой, но я не один из них, точно.
— Я не хочу, чтобы ты с ними общался.
— Это все равно как если бы я попросил тебя не общаться с Кендалл.
Не могу не признать, что Луис прав, хотя мне очень хочется, чтобы это было не так. «Мексиканская кровь» — своего рода часть пейзажа, нечто неотъемлемое от южных районов Фейерфилда, где он живет.
— Я уже ничего не понимаю, Луис, — говорю я, отступая от него, чтобы мыслить ясно. — У меня такое чувство, что ты не говоришь мне всей правды. Я нуждаюсь в тебе, но боюсь, что ты уже в банде.
— Я просто тусуюсь с ними, вот и все.
— Помнится, я такое уже слышала. И говорил мне это Марко. Мы оба знаем, чем все закончилось.
— Никки, я не Марко. Я не в банде. И я тебя не брошу.
Смотрю ему в глаза и вижу в них только искренность. Ни обмана, ни недомолвок.
— И никакой торговли наркотой, Луис, иначе между нами все будет кончено.
— Ни за что на свете, — говорит он. — Обещаю.
37. Луис
ВАГОННАЯ АЛЛЕЯ НАХОДИТСЯ в самом паршивом из западных пригородов Чикаго. Дома здесь ютятся на задворках заброшенного вагонного депо, и это настоящий рай для наркодилеров, бомжей и торчков.
Отвезя Никки домой, я, не теряя ни минуты, заглядываю к себе, забираю из шкафа пистолет и еду к Энрике. Он дает мне совет — не особо трепаться о делах банды даже среди родных. Энрике знает, о чем говорит: он ни слова никому не сказал даже тогда, когда не выдерживали другие парни. Он верен коду молчания «Мексиканской крови».
Я сказал Никки, что не буду торговать наркотой. Терпеть не могу ей врать! Но если это поможет мне завоевать доверие Сото и защитить мою семью, разве я могу поступить иначе? Я не желаю делать для Чуи грязную работу — особенно зная желание Никки, чтобы я не связывался с бандой, — но я должен.
Однако я был честен, когда сказал, что я не в банде. Чуи может сколько угодно считать меня членом своей шайки — это не так. Я просто играю по его правилам, чтобы узнать, что замыслила «Мексиканская кровь». И мне придется гнуть свою линию, иначе ничего не сработает.
