Большинство авторов, отвечающих на вопрос о роли национализма в сегодняшнем мире, тяготеют к одному из двух полюсов. На одном полюсе — позитивистски-номиналистское равнодушие к комплексу проблем, связанных с артикуляцией национальной идентичности. На другом полюсе — вера в то, что нации вечны, а национализм есть не что иное, как самовыражение пришедшей к самосознанию нации. Нетрудно заметить, что перед нами контроверза двух известных из истории политической мысли парадигм: просветительского либерализма, с одной стороны, и романтического консерватизма, с другой. Для сторонников первой парадигмы национализм есть не что иное, как реакция на неудавшуюся модернизацию. Для сторонников второй парадигмы характерна мифологизация феномена нации и, как следствие, мифологизация национализма. Национализм в такой интерпретации перестает быть идеологией, обусловленной определенными социальными обстоятельствами, и выступает как момент «пробуждения» национального сознания, как поворотный пункт в «судьбе» нации и т. д. Излишне пояснять, что такое понимание национализма скорее свойственно его идеологам, чем его исследователям.
С чем ассоциировать национализм — с шовинизмом или с патриотизмом, с изоляционизмом или с разумным отстаиванием национальных интересов, с величием государственного строительства, которому противостоят этнические сепаратизмы, или со справедливой борьбой колонизированных народов против последних империй? Понятно, что у разных агентов политического действия на этот счет разные ассоциации. Понятно также, что источник конфликта этих ассоциаций лежит вне области чистой логики. Он лежит в плоскости ценностных представлений. А там, где имеет место конфликт ценностей, консенсус по поводу значения понятий в высшей степени проблематичен.
Имея дело с идеологией национализма, его исследователи не вправе забывать, что критик идеологии сам не свободен от нее. Тот, кто пишет о национализме, занимает определенную мировоззренческую позицию (либеральную, консервативную, социал-демократическую и т. д.). В этом смысле его анализ «идеологичен».
Вместе с тем рефлексия на собственные допущения, их «суспендирование», т. е. приведение в подвешенное состояние, необходимы. Это то усилие, которое отличает ученого от пропагандиста, равно как отличие науки от идеологии состоит в том, что первая, по крайней мере в идеале, нацелена на поиск истины, тогда как вторая — на обслуживание того или иного интереса.
Автор придерживается мнения, что национализма как такового не существует. Существуют различные идеологические ответы на различные политические вызовы. Эти ответы с большей или меньшей степенью условности могут быть объединены под рубрику «национализм». Вот почему права В. Коротеева, предложившая следующую дефиницию: «Национализм — совокупность идеологий и политических движений, использующих в качестве символа понятие нация»
[1]. Однако это определение оставляет без ответа один важный вопрос. Как отличить национализм от идеологий, им не являющихся? Ведь понятие нации используют в качестве символа и ненационалистические идеологии. На наш взгляд, отличие национализма от других идеологий не в том, что он использует понятие «нация» в качестве символа, а в том, как он использует этот символ.
На сегодняшний день идеологические партии (т. е. такие, для которых чистота идеологии является первоочередной задачей) почти не присутствуют на политическом поле. Не исключение и партии, называемые националистическими. Их идеология на деле представляет собой своего рода коктейль, составленный из самых разных, часто не совместимых друг с другом ингредиентов. Для удобства работы мы будем пользоваться таким аналитическим инструментом как «националистический дискурс». Этот инструмент позволит нам проводить определенные, хотя и достаточно условные, линии демаркации между разными политическими акторами, а именно: между теми, кто может быть квалифицирован как «националист», и теми, к кому данная характеристика неприложима.
Часть I
Национализм как предмет политической теории
Глава 1.
Проблематика национализма в контексте политической теории
Понятие идеологии
Термин «идеология» имеет несколько значений. Это может быть:
• совокупность верований и убеждений как таковых; в этом смысле понятие «идеология» совпадает с понятием «мировоззрение»; в таком случае даже философия и религия оказываются формами идеологии;
• совокупность искаженных, ложных верований и убеждений (идеология как «ложное сознание»); в таком смысле употреблял термин «идеология» Карл Маркс;
• система верований и убеждений определенного рода, отличная от других систем.
Мы будем использовать термин «идеология» именно в этом значении. Идеология национализма — это система определенных верований и убеждений, отличная от идеологии либерализма, фашизма, социализма и т. д.
Национализм представляет собой, в первую очередь, политико-идеологическое явление. Это идеология, т. е. система взглядов, обосновывающая и оправдывающая определенного типа практику. Это политическая идеология, поскольку практика, которую данная идеология обслуживает, носит политический характер (связана с отношениями власти).
Вместе с тем национализм имеет, по крайней мере, еще одно измерение — психологическое. Это совокупность не только некоторых теоретических представлений, но и представлений эмоциональных. Иными словами, национализм затрагивает как сферу идей, так и сферу переживаний. Кроме того, существуют исследователи, которые полагают, что национализм следует изучать не только как идеологию (доктрину, мировоззрение) и психологию (чувства), но и как политику
[2]. Нам, однако, выделение политики в качестве отдельного слоя проблематики национализма кажется излишним. Во-первых, политики без той или иной формы идеологии не бывает. Идеология всегда встроена в политику. Во-вторых, современные теории идеологии подчеркивают, что идеология — это не только некоторая совокупность идей, но и деятельность в соответствии с этими идеями. Квалифицируя национализм как политическую идеологию, мы анализируем его не как чисто теоретический феномен, но как руководство к политическому действию или как составную часть такого действия.
Идеология отличается от теории прежде всего тем, что подчинена иным целям, выполняет иные функции, чем теория. Если основная функция теории — поиск истины, то основная функция идеологии — коллективная мобилизация, направление активности масс людей в ту или иную сторону. Отсюда проистекает такая особенность всякой идеологии, как подвижность и изменчивость содержания. То, что называлось «либерализмом» в начале XIX в., имеет мало общего с тем, что стали называть этим словом на исходе XX в. Взгляды Эдмунда Бёрка глубоко отличны от взглядов, например, Сэмюэла Хантингтона или Александра Дугина, хотя и то и другое именуется «консерватизмом». Социализм в представлении Прудона — не совсем то, что социализм в представлении Ф. Энгельса, и совсем не то, чем он был в представлении Мао Цзэдуна. Поэтому расплывчатость «доктрины» национализма не должна нас удивлять. Для того чтобы понять, что есть та или иная идеология, необходимо исследовать не столько ее «субстанцию», сколько ее функции, не столько то, из каких элементов она складывается, сколько то, каким целям она служит, каким общественным группам адресована и к какого рода действиям побуждает. Национализм, так же, как и его конкуренты и союзники (социализм, либерализм, консерватизм), не является строго определенной совокупностью теоретических положений, а представляет собой политико-идеологическую конфигурацию, содержание которой в значительной степени определяется социально-историческими обстоятельствами.
