Содержание националистической идеологии определяется выполняемыми ею функциями. А функции, которые она выполняет, определяются, во-первых, особенностями социально-исторической ситуации и, во-вторых, спецификой тех политических сил, которые в данной ситуации действуют от имени «нации». Если в данном обществе в конкретный момент на повестке дня стоит радикальное реформирование общественного строя (например, преобразование полуфеодальной Турции в современное национальное государство), то политические акторы, апеллирующие к интересам нации, будут идентифицироваться как представители «прогрессивного национализма». В ситуации конфликта между рабочим движением, требующим социалистических преобразований, с одной стороны, и государством, этому противостоящим, с другой стороны, носителем националистической идеологии будут правящие круги. Понятно, что их национализм будет носить консервативно-охранительный, «реакционный» характер.
Поскольку мы рассматриваем национализм сквозь призму политической теории, психологический его аспект мы выносим за рамки нашего изложения. За скобками останутся и многие другие аспекты проблематики национализма, составляющие предмет культурной антропологии, истории и теории культуры, а также других дисциплин. В то же время мы отдаем себе отчет в том, что границы между исследовательскими направлениями достаточно условны. Поэтому политическая теория как призма изучения национализма не исключает социологического, социально-антропологического, политико-антропологического и иных углов зрения. Не случайно на протяжении последних двух десятилетий существует междисциплинарное «национализмоведение» (nationalism studies), объединяющее усилия представителей различных областей знания.
В ходе курса нам придется иметь дело практически со всеми ключевыми понятиями политической теории. Представим их в виде трех схем (рис. 1,2, 3).
Рис. 1. Схема 1
Рис. 2. Схема 2
Рис. 3. Схема 3
Многозначность понятия «национализм»
Термин «национализм» употребляется в разных значениях. В литературе по теории международных отношений «национализм» часто выступает как синоним этатизма (по-французски — etatisme, по-английски — statism). Правда, в той же литературе, а также в работах по социологии, столь нестрогое использование термина подвергается серьезной критике
[3].
Ввести общеобязательные правила словоупотребления мешает и различие в языковых традициях. В англо-американской литературе довольно распространено нормативно-нейтральное понятие национализма, тогда как во французских, русских и большинстве восточноевропейских источников доминирует пейоративное употребление данного термина
[4].
Согласно американским социологам X. Герту и К. Милсу, национализм есть «идеология, оправдывающая национальное государство»
[5]. В "The Encyclopedia Americana" читаем: «Национализм — состояние ума, характерное для определенной группы людей с гомогенной культурой, проживающих в тесной ассоциации на данной территории, разделяющих веру в собственную отличительность от других и в общую для них судьбу»
[6]. «Национализм, — сообщает «Новая католическая энциклопедия», — это чувство, объединяющее группу людей, имеющих реальный или воображаемый общий исторический опыт и проявляющих стремление (inspiration) жить в будущем в качестве отдельной группы»
[7].
Наряду с этим, нейтральным, словоупотреблением весьма широко распространено иное, нормативно нагруженное, использование термина «национализм». Согласно многим немецким авторам, национализм представляет собой преувеличенное, гипертрофированное проявление национальных чувств, а националистические чувства суть извращенная форма национальных чувств
[8]. Равным образом в российской традиции с давних пор утвердилось противопоставление национализма патриотизму. Словарь Владимира Даля определяет национализм как «узкий патриотизм, шовинизм»
[9]. Современные словари русского языка связывают национализм с «идеологией и политикой национального превосходства, противопоставлением своей нации другим», а также с проявлениями «чувства национального превосходства, идей национального антагонизма, национальной замкнутости»
[10].
Не будет ли выходом из затруднения разделить два понятия национализма — обыденное и научное, закрепив за первым ценностно-эмоциональные коннотации, а второе от них освободив? Чтение современных источников показывает, что такое разделение не удается провести сколько-нибудь строго. Во-первых, термин «национализм» приобрел пейоративное значение в международных правоустанавливающих документах, например, в резолюциях ООН. Во-вторых, нормативная нагрузка термина дает о себе знать и в научной, в том числе англо-американской, литературе. Политологи из "Foreign affairs" и других авторитетных изданий не раз утверждали, среди прочего, что причиной этнических чисток на территории бывшей Югославии послужил всплеск национализма. Похоже, что участники дискуссий о национализме — как публичных, так и научных — не могут абстрагироваться от социального (а значит и политического) контекста этих дискуссий. Ведь сам термин «национализм» может служить оружием в идеологическом противостоянии. Вкладываемый в это слово негативный смысл дает возможность свести счеты с идейным и политическим противником. Достаточно повесить на него ярлык националиста, чтобы его обезвредить
[11].
