Выражения «татарский национализм», «югославский национализм», «индийский национализм», «американский национализм» и т. д. красноречиво свидетельствуют о том, что в слово «национализм» вкладываются весьма различные, несовместимые содержания. Национализм — это и изоляционизм, и усилия по государственной интеграции, и экономический протекционизм («защита национального производителя»), и отстаивание «национальных интересов» в международной политике. Националистами называют и приверженцев политического суверенитета Страны Басков, и противостоящих им сторонников единой и неделимой Испании. Во время конфликта в Македонии в 2001 г. пресса и телевидение обозначали в качестве «националистов» и албанских сепаратистов, и сторонников сохранения единого государства Македония.
Если сгруппировать наиболее часто встречающиеся употребления интересующего нас термина, обнаружится, что он имеет, по меньшей мере, четыре значения.
1. Идеология становления государства («государствостроительства», state-building). Национализм здесь выступает как идейное обеспечение процесса «собирания» государства, или «государственного строительства». Классические примеры в этой связи — движение Рисорджименто, приведшее к образованию итальянского государства в 1860-е гг., и объединение немецких земель вокруг Пруссии, завершившееся образованием Германии в 1870-е гг.
2. Идеология социальной интеграции («нациостроительства», nation-building). Государство в этом случае уже есть, и национализм необходим ему для легитимации мероприятий по консолидации населения — превращения последнего в культурно однородную общность, нацию. Иллюстрациями здесь могут служить Япония последней трети XIX в., Турция в период правления Мустафы Кемаля (1923-1938), а также Египет, Иран и Китай 1920-1930-х гг.
3. Идеология антиколониализма. Это явление в советское время называлось в отечественной (а также в зарубежной марксистской литературе) «национально-освободительным движением». В международном обществоведении, однако, не принято проводить различие между («буржуазным» и потому подлежащим осуждению) национализмом, с одной стороны, и («хорошим» и «прогрессивным») «национально-освободительным движением», с другой. Весь комплекс политико-идеологических явлений, связанных с борьбой народов Азии и Африки против колониализма, нейтральным образом квалифицируется как «национализм».
4. Идеология этнически мотивированного сепаратизма (сецессионизма). Как мы уже заметили выше, под «национализмом» в наше время часто понимают именно подобные движения (чеченский, тамильский, квебекский «национализм»).
Кроме того, иногда разновидностью национализма считают панэтнические интеграционистские идеологии (панарабизм, панславизм, пантюркизм, сионизм и пр.), однако об этом речь пойдет особо.
Многозначность термина «национализм» дает нам право задаться вопросом: имеем ли мы дело с одной и той же вещью, обозначаемой одним и тем же словом, или это слово обозначает множество разных вещей? Иначе говоря, существует ли более-менее единое явление, именуемое «национализмом», или более корректно вести речь о совокупности различных явлений? Мы отправляемся от допущения, что национализм — вполне определенный тип политической идеологии, отличный от идеологий других типов. Как определить содержание этой идеологии, учитывая то разнообразие форм, которое мы описали выше?
Уместно начать с предельно широкой дефиниции.
Национализм — это политическая идеология, ключевым понятием которой является «нация».
Предложенное выше определение, однако, мало что проясняет, поскольку терминологический хаос, сопровождающий употребление слова «нация», не менее удручающ, чем в случае со словом «национализм». Проведем анализ данного словоупотребления.
О невозможности конвенции относительно содержания понятия «нация»
Термин «нация» в его современном значении фиксируется европейскими словарями с 1830-х гг. До этого времени в слово «нация» вкладывался совершенно иной смысл. На протяжении всего Средневековья, а также Ренессанса и первых веков Нового времени слово «нация» (natio) было политико-идеологическим термином, не обозначавшим «народа» той или иной страны. Под «нацией» понимали лишь высшую часть общества — светскую и духовную аристократию. Что касается «народа», то для его обозначения применялся другой термин — populus, причем этот термин (le peuple, the people, popolo, pueblo) получает распространение лишь в эпоху Просвещения
[12]. В Средние века «нациями» называли также землячества купцов в той или иной стране и студенческие землячества в университетах. В Парижском университете в XIII в. насчитывалось три нации — галльская (к которой причислялись итальянцы, испанцы и греки), норманнская и английская (к каковой относили немцев, поляков и скандинавов); чуть позже к этому списку добавилась четвертая нация — пикардийская, в которую были записаны бургундцы, норманны и валлоны.
В Орлеанском университете в XIV в. имелось десять наций: французская, норманнская, пикардийская, аквитанская, шампанская, лотарингская, туринская, бургундская, шотландская и германская. К германской нации относились выходцы из Польши, Дании, Италии, а также Далмации и других земель Священной Римской империи
[13].
В категориальном аппарате современной социальной науки — политической науки в том числе — термин «нация» отсутствует. Разумеется, он употребляется в научной литературе, но имеет при этом тот же статус, что и другие слова обыденного языка. Ниже мы вернемся к вопросу, в какой мере это обстоятельство носит случайный характер. Пока же обратим внимание на вариативность значений этого слова в обыденном словоупотреблении.
Под «нацией» часто понимают государство. Так, британские, американские и канадские СМИ, сообщая о переговорах между представителями Северной и Южной Кореи, говорят о переговорах между «двумя нациями». Сериал «Агент национальной безопасности» звучит как перевод с английского — еще полтора десятка лет пресловутый агент служил бы в «государственной безопасности». Наконец, чем иным является Организация Объединенных Наций как не организацией объединенных государств? Получается, что термины «государство» и «нация» — синонимы. Но если бы это было так, не существовало бы выражения «многонациональное государство», равно как не существовало бы Организации непредставленных наций (куда входят абхазцы, чеченцы, курды и еще несколько десятков субъектов).
Слово «нация» часто используют в том же значении, что и «общество». Выражение «обращение президента к нации» не означает ничего иного, кроме обращения его к людям, населяющим данную страну, к индивидам, составляющим общество. Выражение «национальная газета» опять-таки указывает на то, что некоторое издание адресовано всему обществу, а не отдельной области или городу. Но, если «нация» и «общество» абсолютно синонимичны, зачем нужны два термина? Очевидно, что когда общество называют «нацией», в последнее слово вкладывают некоторый дополнительный смысл. Под «нацией» имеют в виду некоторую устойчивую целостность, а не простую совокупность индивидов. От общества, взятого в этом смысле, ожидают единства. Единство, в свою очередь, предполагает однородность, которая может пониматься в культурно-исторических или в этнических терминах: члены нации суть члены сообщества, объединенные либо общей культурой, либо общим происхождением, либо «мировоззрением». То-то и то-то «позволило сплотить нацию».
