– …Как тот грохнется на задницу? – закончил он, глядя сверху вниз с той же ухмылочкой на лице, которая выбила меня из колеи вчера – и сегодня тоже, судя по тому, как у меня перехватило дыхание.
– …Как напугать его, – договорила я и уперлась ладонями в землю, чтобы подняться, но Джуд протянул мне руки и помог встать. Пришлось уговаривать себя, что жар, растекшийся по моим венам от его прикосновения, – всего лишь результат того, что на улице жарко, как у дьявола в аду. Но даже сверхнастойчивый внутренний голос не особо меня убедил.
Улыбка Джуда стала шире, глаза заблестели. Он определенно знал, какой эффект производит его прикосновение. И я ненавидела его за то, что он это знает. – Прости, что напугал, – произнес он, наконец отпуская мои руки.
– Ты, наверное, хотел сказать «Прости, что из-за меня ты грохнулась на задницу», да?
Он закатил глаза:
– Прости за все прошлые, настоящие и будущие проступки, которые я совершаю в твоем присутствии.
Я услышала, как за моей спиной, в вольере, Рэмбо принялся лакать воду из миски.
– А если серьезно, без шуток и стеба, – произнесла я, – спасибо тебе. Это, наверное, самая приятная вещь, которую кто-либо когда-либо для меня делал.
Джуд небрежно сунул руки в карманы:
– Мелочь, ничего особенного.
– Никакая это не мелочь, – возразила я. Мне не хотелось, чтобы он вот так запросто от этого отмахивался. – Хотя мне интересно, как ты умудрился провернуть все так, что никто ничего не услышал и не заметил.
– Это потому, что я настоящий ниндзя, когда речь идет о всяких оградах, – криво улыбнулся Джуд. – А еще потому, что живу в соседнем доме. – Дернув подбородком в сторону ближайшего к нам особняка, он изогнул бровь и выжидающе уставился на меня.
– Так это твоя семья купила дом у Чедвиков прошлой осенью? – изумилась я, не сводя глаз с соседнего коттеджа. Удивительно, но он по-прежнему казался пустующим.
– Ну конечно.
– И ты мой сосед?
Блин, американская мечта любой девчонки – жить по соседству с парнем типа Джуда. Почему же я чувствую себя так, словно проглотила кирпич?
– Нет. – Он прикрыл ладонью рот, пытаясь скрыть улыбку. – Ты моя соседка.
– Ну, – вздохнула я, – тогда это называется соседство.
Он кивнул. Сегодня его серые глаза были блестящими, как новенькие никелевые монетки.
– Значит, так и есть.
Четыре слова. Всего четыре слова – и этот взгляд, эти глаза, этот парень… Хорошо, что колени у меня все-таки не настолько ослабли, чтобы я прямо здесь свалилась в обморок от восторга.
– Ну так что, соседка, – Джуд внимательно изучал меня, – как ты отнесешься к вечеру пятницы, например?
– Как к вечеру пятницы, конечно.
Слава богу, нахальство ко мне вернулось, как и та сильная часть меня, что не поддается на провокации и не теряет головы. Ни один парень на свете, каким бы божественным творением он ни был, не превратит меня в томно вздыхающую, хлопающую ресницами влюбленную маньячку.
Джуд цокнул языком.
– Слабовато, Люс. Придется нам потренироваться на скорость и резкость ответов, если ты собираешься проводить со мной время. А то мне за тобой не угнаться.
– Тогда есть простое решение проблемы. – Я скрестила руки и оперлась спиной на ограду вольера. – Я не буду проводить с тобой время.
– То есть ты решила поумнеть и держаться от меня подальше? – Он понизил голос.
– Чтобы Люси, да поумнела? – Требуется особое мастерство и дисциплинированность, чтобы в такую жару выковывать слова изо льда. – Скорее я возьму отпуск на три месяца.
Клянусь, будь я собакой, у меня шерсть на загривке встала бы дыбом или я бы уже поджала хвост. С такой мамой, как у меня, никогда не знаешь, то ли биться до последнего, то ли падать на спину и подставлять живот.
– Я, конечно, не знаю, мэм. – Джуд обошел меня, чтобы оказаться перед моей мамой. – Но Люси кажется мне одной из самых умных девушек, которых я когда-либо видел. Очень благоразумной и рассудительной.
Мама зацокала языком, как она всегда делает:
– Лесть не относится к добродетелям, молодой человек. Особенно когда на этом жизненном этапе молодые люди пользуются ею, намереваясь так или иначе залезть девушке под юбку.
– Мам! – прошипела я, оборачиваясь к ней.
– Вижу, у тебя новый друг, Люси? – Мама изучающе оглядела Джуда с головы до ног, словно он был старой занавеской и следовало решить, то ли оставить ее пока, то ли выбросить.
– Джуд. – Когда она пребывала в таком настроении, я старалась отвечать как можно короче.
– И полагаю, у Джуда, – продолжала она с такой миной, будто откусила лимон, – есть и фамилия?
– Райдер, – заявил он и протянул руку.
Мама нахмурилась так, словно он предложил ей убрать несущие балки в одном из проектов.
– Райдер, – медленно повторила она. – Ну разумеется.
Подозреваю, моя мама – первая женщина, которая смотрит на Джуда и не испытывает к нему трепетных чувств. Даже парень – стопроцентный натурал – и тот проявил бы больше эмоций, чем она.
– Очередная собака. – Мама вздохнула. – Которая по счету? Я сбилась на пятой. – Она внимательно разглядывала вольер, будто прикидывая, как бы увезти эту штуку из города ближайшим же поездом. – Что-то многовато для поумневшей. Когда ты уже уяснишь, Люси, что нельзя спасти мир по одной душе за раз? – В ее голосе звучала поразительная твердость и уверенность, но после оставалась лишь печаль, в которой, собственно, она сейчас и жила.
Когда мама прошла половину пути до дома и оказалась за пределами слышимости, я ответила ей:
– Когда не останется душ, которые нужно спасать.
– Какая великолепная женщина, – произнес Джуд у меня за спиной. Судя по голосу, он улыбался.
– Ты даже не представляешь насколько. – Я обернулась к нему. Как бы сделать так, чтобы не падать в пропасть при каждом взгляде на этого парня? – Стало быть, ты считаешь меня умной?
– Только потому, что ты решила держаться от меня подальше.
Я снова покосилась на вольер. Представила, сколько денег и времени потребовалось, чтобы его построить, да так, чтобы никто не заметил. И поняла, что лучшего подтверждения мне и не нужно. Ну кто бы стал строить вольер посреди ночи? Только человек с очень добрым сердцем. И не важно, что оно прячется у него где-то там, под накачанными мускулами и не менее накачанным эго.
– А кто говорит, что я решила держаться от тебя подальше?
– Ты сама и сказала, – заявил он, вновь убирая руки в карманы потертых джинсов.
– Не было такого, – возразила я. – А если и было, то я оставляю за собой право передумать в любое время.
