В общем, как ни крути, Анна Джонсон была необычайно богата.
Глава 12
Анна
Я судорожно тычу пальцами в телефон, нахожу исходящие звонки и набираю номер Марка, на цыпочках поднимаясь по лестнице. Элла у меня на руках, и я мысленно умоляю ее не издавать ни звука.
А потом происходят три события.
Хруст гравия сменяется шагами на крыльце.
Гудок в трубке эхом отзывается за дверью дома.
И входная дверь открывается.
Когда Марк входит в коридор, держа в руке звонящий телефон, я стою у лестницы, широко распахнув глаза от адреналина, курсирующего в моих венах.
– Звонили, миледи? – Ухмыляясь, он сбрасывает звонок.
Я медленно опускаю мобильный. Сердце все еще бешено бьется, отказываясь признать, что опасность миновала. Я неловко смеюсь, и от облечения у меня кружится голова, как кружилась от страха всего минуту назад.
– Я слышала, как кто-то ходит вокруг дома, и подумала, что он собирается пробраться внутрь.
– Так и было.
Марк подходит поцеловать меня, обнимает Эллу, чмокает ее в макушку и забирает у меня из рук.
– Ты подкрадывался к двери! Почему ты сразу не вошел? – Мое раздражение неоправданно, это просто паника медленно отступает, адреналин растворяется в крови.
Склонив голову к плечу, Марк терпеливо всматривается в мое лицо, словно не обращая внимания на мою грубость.
– Я выносил мусор. Завтра приедет мусоровоз. – Он обращается к Элле, сюсюкая: – Правда, маленькая? Правда? Ну конечно!
Я жмурюсь. Тот звук, напомнивший мне скрежет приставной лестницы… это заскрипела крышка мусорного бака. Столь знакомый звук, я должна была сразу догадаться. Я иду за Марком в гостиную, где он включает свет и укладывает Эллу в ее коляску с погремушками.
– Где Лора?
– Я отослала ее домой.
– Но она сказала, что останется! Я бы пришел раньше…
– Мне не нужна нянька. Со мной все в порядке.
– Да ну? – Он сжимает мои ладони и разводит руки в стороны, словно осматривая меня.
– Да. Нет. Не совсем, – признаюсь наконец.
– И где эта открытка?
– Я отнесла ее в полицию.
Я показываю ему снимки, как до этого Лоре, и наблюдаю, как он присматривается к надписи, увеличивая изображение.
– «Самоубийство? Едва ли».
– Вот видишь? Мою мать убили.
– Но тут написано не так.
– Но именно на это и намекает отправивший ее, верно?
Марк задумчиво смотрит на меня.
– А еще можно предположить, что речь идет о несчастном случае, ты не находишь?
– Несчастном случае? – недоумеваю я. – Тогда почему так и не написать? Зачем этот злой сарказм? Зачем эта безвкусная картинка?
Вздохнув (я надеюсь, что он устал не от меня, а от долгого дня, проведенного в душном помещении), Марк садится на диван.
– Может, кто-то пытается указать на виновного. Мол, всему виной преступная халатность, а вовсе не решение твоей матери. Кто отвечает за поддержание порядка на Бичи-Хед?
Я молчу.
– Вот видишь, что я имею в виду, – уже мягче продолжает Марк. – Это неоднозначное послание.
– Возможно. Но мама оставила сумочку и телефон на краю скалы, что было бы странно, если бы она случайно упала…
– Разве что она положила их туда заранее. Не уронила, а именно положила. Хотела заглянуть за край скалы или пыталась спасти запутавшуюся птицу, а край обвалился, и…
Я падаю на диван рядом с Марком.
– Ты действительно думаешь, что это был несчастный случай?
Он поворачивается ко мне, так что теперь мы сидим лицом к лицу.
– Нет, родная, – нежно, не сводя с меня взгляда, говорит он. – Я думаю, что твоя мама была очень несчастлива после смерти твоего отца. Я думаю, она чувствовала себя куда хуже, чем кто-либо мог предположить. И… – Он делает паузу, чтобы подчеркнуть значимость своих слов. – И я думаю, что она покончила с собой.
Он не говорит ничего нового, но сердце у меня обрывается, и я понимаю, как сильно я хотела, чтобы его альтернативная версия событий оказалась истинной. И как я готова ухватиться за соломинку, которой на самом деле нет и не было.
– Я лишь говорю, что все можно интерпретировать по – разному. Включая эту открытку. – Он откладывает телефон на кофейный столик, и экран меркнет. – Тот, кто прислал тебе это, хочет заморочить тебе голову. Он просто псих. И он хочет, чтобы ты отреагировала. Не позволяй ему заставить тебя реагировать.
– Тот человек в полицейском участке положил открытку в пакет для улик. Сказал, что проверит ее на отпечатки. – Полиция восприняла это всерьез, вот что я пытаюсь сказать.
– Ты говорила с детективом?
– Нет, с человеком, который работает в приемной. Он был детективом-инспектором большую часть своей жизни, а затем вышел на пенсию и вернулся в полицию гражданским.
– Вот это верность делу!
– Скажи? Представь, каково это: настолько любить свою работу, что ты не хочешь уходить. Даже на пенсии.
– Или ты настолько укоренен в госструктуре, что даже представить себе не можешь, как будешь заниматься чем-то другим. – Марк зевает, не успевая прикрыть рот ладонью. Спереди его зубы идеально ровные, жемчужно-белые, но под таким углом я вижу пломбы в его верхних зубах.
– Хм. Я не думала об этом в таком ключе. – Я вспоминаю Мюррея Маккензи, его внимание и заботу, его вдумчивые замечания, и понимаю, что рада его присутствию в полиции, какими бы ни были его причины оставаться там. – Во всяком случае, он был очень мил.
– Отлично. А пока лучшее, что ты можешь сделать, – выбросить все это из головы.
Он устраивается в уголке дивана, вытянув ноги, и поднимает руку, приглашая меня. Я укладываюсь в привычной позе: его левая рука – на моем плече, его подбородок – у меня на макушке. От него пахнет холодом и еще чем-то непривычным…
– Ты курил?
Мне любопытно, вот и все, но я и сама слышу осуждение в собственных словах.
– Пара затяжек после семинара. Прости, чувствуется запах?
– Не особо, просто… я не знала, что ты куришь.
Представьте себе – как можно не знать, что твой партнер курит? Но я никогда не видела Марка с сигаретой. Даже не слышала, чтобы он упоминал что-то подобное.
– Я бросил много лет назад. Гипнотерапия. Собственно, после этого и заинтересовался психологией. Я тебе не рассказывал эту историю? В общем, каждые пару месяцев я закуриваю сигарету, делаю пару затяжек и тушу ее. Это напоминает мне, что я контролирую ситуацию. – Марк улыбается. – В этом есть своя логика, клянусь. И не волнуйся – я ни за что не стал бы курить при Элле.
