– Что вам нужно взять с собой? – Алексу некогда было объяснять и уговаривать. – Одежда, деньги, что-то еще?
– Зачем?
– Доверенный мертв. Вы едете с нами.
– Н-но…
– Понятно. Без всего.
Алекс шагнул вперед. Марта подскочила с кровати, прижалась к стене.
– Я не могу! Мой муж…
– Мертв.
Женщина побледнела и стекла по стенке на пол. Не притворно, это-то Алекс мог отличить. Кивнул двум солдатам:
– Сгребите в мешок, что по шкафам найдете, и не задерживаемся.
На рассвете корабль Раденора ушел из гавани Альтена. За ним остался разоренный город, мертвый Храм, и – как надеялся Алекс – долгая память. А что ж? Прадеда триста лет помнят, а он в летописи не попадет? Непорядок!
Предков надо быть достойным!
* * *
Я смотрела в окно. Жить не хотелось, идти никуда не хотелось, единственное, на что меня хватило, – это встать, причесаться и одеться. А потом я уселась у окна в кресло и стала смотреть на дождь. Серый, грустный, моросливый…
И на душе было так же, как и за окном. Капельки стекали по стеклу, собирались в ручейки… У них такая короткая жизнь! И у меня она тоже короткая. Что останется после них? Ничего. А после меня? Тоже ничего.
Думать не хотелось, жить не хотелось.
Покой нарушил виконт Леклер. Он был настолько доволен и счастлив, что я почувствовала отвращение.
– Вета, солнышко! Наконец-то!
– Ваше сиятельство…
– Вета! Мы же договорились… Я думаю, мужа ты можешь звать по имени?
– Мужа? Могу, – согласилась я.
А что ж не мочь? Только где тот муж и кто им будет?
– Вот и чудно. Скажи – Арман.
– Арман, – вяло повторила я.
Виконт расцвел, как куст шиповника.
– Вета, я думаю, нам надо пожениться на следующей неделе.
– Правда?
На большее меня просто не хватило.
– Его величество вызывал меня сегодня. Мой отец умер, я – единственный наследник. Так что мы венчаемся и уезжаем в поместье.
– Да, конечно…
– Его величество одобрил мой план. И он мне все рассказал! Ты – героиня.
А почему я чувствую себя такой дурой? Или это одно и то же?
– Арман, – сделала я попытку вставить хоть слово, но виконт меня не слышал. Он рассуждал самозабвенно, как глухарь на токовище.
– Мы женимся, уезжаем, и пропади он пропадом, этот Алетар! Знаешь, просто замечательно, что ты потеряла дар! Конечно, это плохо для семейной жизни, лучше, если бы ты и дальше могла лечить, но способности могут проявиться в детях. И мы, конечно, сохраним это в тайне, для себя… Ну, может, для двоих-троих близких. Ты ведь сможешь учить детей себя контролировать? А в столицу можем привозить и подменышей… чтобы король ничего не заподозрил.
– Подменышей? – заинтересовалась я.
– Да, если их захотят проверить.
– А если нас захотят проверить в поместье? – спросила из чистого любопытства.
– Мы что-нибудь придумаем. Обязательно, – уверенно пообещал маркиз. – К тому же его величество тебе обязан…
Я вздохнула.
Обязан. И жизнью, и короной, и Алетаром. И…
– Да, с даром было бы лучше, но мы будем богаты, магов наймем, и вообще… Вета, его величество обещал нам и помощь, и содействие, может, через пару лет мы вновь займем свое место в обществе. Сейчас придется жить умеренно, но все забывается, забудется и что ты – бывший маг… Зато – Моринар, и Лек-лер, и…
– Арман…
– Да, дорогая?
– Ты не мог бы закрыть дверь за собой?
Маркиз недоуменно оглянулся на дверь:
– Она закрыта…
– С той стороны.
– Вета?
– И никогда больше не появляться в моей жизни.
Картина – карась глубоководный, веслом по голове ударенный. Рот открыл, глаза хлопают, жабры раздуваются…
– Вета!!!
– Господин маркиз, я нахожу ваше присутствие неуместным.
Леклер помотал головой и пришел в себя.
– Вета, ты же не можешь это всерьез говорить?
– Почему? – удивилась я. – Очень даже могу. Будьте любезны, покиньте меня. Раз и навсегда.
– Ты же меня любишь!
Я откинула голову и рассмеялась. Весело, искренне… зло.
– Люблю? Вас?
Приступ смеха прошел так же быстро, как и начался. И я вздохнула.
– Арман, вы меня не любите, и я вас не люблю. Вы просто сочинили себе сказку, придумали образ, а сейчас еще и выгоду почуяли. Как же, героиня… Уйдите отсюда, пожалуйста. Я за вас замуж никогда не выйду.
Маркиз смотрел, и взгляд у него был… нехороший.
– Вета… я готов доказать свою любовь.
– Не стоит.
Третий раз оказался не намного приятнее первого или второго. Что Бертен, что Рамон, что этот… Почему их всех тянет целоваться? И когда мужчины поймут, что рот полоскать надо хотя бы перед визитом к даме? Можно подумать, мне доставляет удовольствие запах и вкус копченой колбасы!
Не знаю, чего ожидал виконт. Может, что я растаю и кинусь ему на шею? Не знаю. Но уж точно не ледяного голоса за спиной:
– Я не вовремя?
Рамон Моринар.
– Очень вовремя! Вы не могли бы проводить маркиза? – живо откликнулась я. – Он уже уходит.
Леклер дернул кадыком.
– Вета…
– Нет-нет, господин маркиз, я полагаю, что мы друг друга поняли. Всего вам самого наилучшего!
– Вета… – сделал еще одну попытку маркиз.
Палач подался вперед:
– Дама неясно выразилась?
Этого хватило.
Леклер выскочил за дверь, хлопнув ею так, что пыль пошла столбом, а Рамон Моринар, к сожалению, его примеру не последовал. Остался в комнате, скрестил руки на груди, облокотился о комод и вежливо поинтересовался:
– На свадьбу пригласите?
Я посмотрела на герцога так, что тот должен был устыдиться. Ага, как же! Стыд – та эмоция, которая придворным и политикам неведома. В принципе. Оставалось лишь огрызнуться:
– Обязательно приглашу. Как только его величество одобрит официального… оплодотворителя.
Горечь я сдержать и не пыталась. Рамон вскинул брови:
– Мне казалось, что вы и Леклер понимаете друг друга…
– Мне тоже так казалось.
– И что же изменилось?
