Может, я не самый лучший человек, не самый умный и добрый, но я остаюсь собой. Мою личность не заменили на набор ходульных фраз и приемов, из меня не сделали куклу на ниточках. А Марту оболванили полностью.
Соседи улыбались в ответ, что-то говорили, потом мы еще знакомились с компаньонкой (милейшая женщина), с охраной…
Я обязательно буду навещать Марту и надеюсь, что мы подружимся, но мне заранее жалко ее ребенка. Она уничтожит беднягу как личность в надежде вылепить из него образ мужа. И никогда не будет довольна результатом.
Что ж. Ради помощи малышу стоило остаться на земле. А может, у меня и свои дети будут?
Рамон, кстати, очаровал Марту за три минуты. Улыбался, целовал руку, заверил, что о нем все врут: «Вам ли не знать, как могут сочинять люди», – и Марта смотрела и верила. В ее представлении все было замечательно.
Терри умер, но она нашла его родственников, те счастливы позаботиться и о ней и о малыше, все в порядке, все друг друга любят…
Темного крабом!
И больше тут сказать – нечего.
* * *
Не все были рады моей свадьбе. К примеру…
Я как раз шла по галерее дворца, когда меня остановили три дамы в роскошных платьях.
– Милочка, подождите.
Окружили меня вполне грамотно и принялись разглядывать. Так, чтобы я почувствовала, какое на мне дешевое платье, какая простая прическа, и вообще, без драгоценностей и краски во дворце… фи! Пошлость какая!
Не особенно стесняясь, ответила таким же насмешливым взглядом. Чтобы поняли, как глупо выглядят в моих глазах со своими жалкими попытками поточить когти. Пф-ф… Я же с работы, из лечебницы, а остальное… Думаете, Рамон Моринар не обеспечил бы мне платье и драгоценности? Я и сама могу! Жемчуг, который у меня хранится, стоит столько, что можно шесть таких модниц купить, и еще на сдачу останется.
– Вы и есть та самая, на которой женится Рамон? – с придыханием поинтересовалась одна из них. Для облегчения восприятия я окрестила их по цветам платьев – «розовой», «голубой» и «фиолетовой». Первая была самой раскрашенной, вторая – самой грудастой, последняя брала наглостью. Она и начала разговор, и продолжила.
Я ответила милой улыбкой:
– Слушаю вас?
Обращения я не добавила. Мы на одном уровне. Может, я даже чуть повыше, как удочеренная в герцогский род и невеста герцога.
– И что он в вас нашел, хотела бы я знать? – подставилась «голубая».
При этом она так выразительно разглядывала мою фигуру, что я себя почувствовала как в борделе. Ей-ей…
– Воспитание? – предположила я.
Удар достиг цели, грудастая скривилась. Но их было трое, а я одна. И в бой ринулась молчавшая до того «розовая»:
– О, надеюсь, вы понимаете, что мы все близко знакомы с герцогом…
И так многозначительно поиграть глазками…
Интересно, она не боится, что ресницы отклеятся? Или хотела меня позлить? Да какая мне разница, с кем там мой жених… общался? Понятное дело, валял все, что ложилось. Или хотя бы часть списка.
– Конечно-конечно, Рамон рассказывал, что у него много друзей детства. А познакомить нас так и не собрался. Возможно, вы придете к нам на свадьбу, там и познакомимся поближе? Прошлое моего мужа важно для меня…
Дамы растерялись, но ненадолго.
– Да, мы обязательно придем, – пропела «голубая». И так провела пальчиком по шее, что чуть платье ниже пупка не стянула. Вот это мастерство портнихи! – Жаль, что мы не могли познакомиться раньше, но вас почти не видно при дворе?
– Пока двор украшаете вы – он ничего не потеряет от моего отсутствия, – согласилась я.
Дама оказалась в затруднении. Она и сама так думала, но признаваться? Как-то и некрасиво получается.
– Надеюсь, в качестве герцогини Моринар мы будем вас видеть чаще? – нашлась «фиолетовая».
– Не знаю. Но мой муж охотно компенсирует вам мое отсутствие, – задумчиво призналась я.
Дамы уж вовсе ошалели. Как-то не так я себя вела.
Что было по сценарию? Остановить меня, ненавязчиво демонстрируя платья и драгоценности, показать мое несовершенство, намекнуть на близкие отношения с Рамоном, довести до истерики или скандала…
Наивные! Я от газовой гангрены в обморок не падала, а тут три дурехи… Смешно даже! Близкие отношения? Да Светлого ради, мне меньше достанется. И уж конечно, я не стану торчать при дворе. Мне некогда, у меня работа. И лечебница ждет.
Дамы растерялись настолько, что чуть расступились, и я прорвала оцепление, помахав на прощанье ручкой.
– Не грустите, я обязательно приглашу вас на свадьбу. И Рамону расскажу о вашей любезности.
Почему-то догнать меня так никто и не попытался. О горе мне, о горе…
* * *
– Марта Дайнир? Кто это такая?
Зачем ему понадобилось следить за Ветаной? Маркиз и сам не мог бы сказать. Но вот ведь… Нанял человечка для особых поручений, и тот послушно тенью следовал за женщиной. Из дома в лечебницу, из лечебницы – обратно к Моринарам. Никуда более Ветана не ходила, разве что иногда во дворец. Ревности Леклера это не умаляло, равно как и его гнева.
Дрянь! Предательница, гадина, шлюха, которая продалась за титул! Зачем следить? Да ради мести! Потому что никто не смеет безнаказанно оскорблять Леклеров! Никто и никогда. Никто не смеет пренебрегать Леклерами!
– Жена ее сводного брата, судя по словам соседей.
– Сводного брата?
– Тот случай, с покушением на короля…
– Да?
Разумеется, Леклер знал правду о том, как Ветана потеряла дар. Странно было бы не знать.
– Тот мальчишка был ее дальним родственником, потому и силы у них были одинаковые. А это его жена. Ждет ребенка. Вроде как сама маг воды.
– Вот как?
– Сам видел. Воду из колодца она не доставала, просто приказала. Взвар делала для родственницы.
– Вот как…
Леклер задумчиво кивнул и выложил на стол мешочек с золотом. До Ветаны ему не добраться, это и дураку понятно. А вот как отплатить за предательство? Раньше он думал сжечь лечебницу для бедных в ночь ее свадьбы, но… Мелко это. Уж сколько раз она и без маркиза горела!
А вот ударить по родным и близким, причинить реальную боль…
– Запомним. Судя по тому, что они общаются, эта Марта не знает, кто убил ее мужа?
– Полагаю, ей что-то рассказали, но далеко не все.
– И никто не просветил?
Нанятый человек просто развел руками. Есть вещи, о которых не говорят. Из жалости ли, из понимания, из сострадания и порядочности…
Жестоко было бы обсуждать дар Ветаны и обстоятельства, при которых она его утратила. Люди это понимали. Люди были ей благодарны и молчали. Вот и получилось так, что все знали, и все думали по-разному.
