– Где Вета?
Одного взгляда на происходящее лекарю хватило.
– Так, положите ее на кровать и разойдитесь. Мне свет нужен.
Рамон повиновался, охваченный могучим инстинктом, который есть у каждого человека, будь он хоть трижды маг. Пришел лекарь. Теперь все будет хорошо. Одним щелчком пальцев герцог подвесил над кроватью большой огненный шар, который послушно подсветил Карнешу картинку.
Даже и сам не понял – как? Для такого творчества контроль нужен, Рамон по определению не мог сделать ничего подобного, но шар висел, а лекарь осматривал девушку и не особенно огорчался.
– Швы я наложу. Полежит недельку в кровати – и все в порядке, будет бегать. Вы ей кровь восстановите, ваше сиятельство?
Ренар кивнул:
– Разумеется.
– Тогда приступим? Ваша светлость?
Рамон покачал головой и отступил в дальний угол комнаты.
– Я не уйду. Мешать не буду, но не уйду.
Спорить с герцогом Карнеш не стал. Хочет стоять – пусть его, лишь бы под руку не лез. И принялся доставать из лекарской сумки иголки, нитки, залитые воском, для сохранения их в чистоте, настойку чистотела, пинцеты, скальпели…
– Что ж, тогда…
И никто, начиная с Карнеша и кончая Ренаром, который, как маг, должен был видеть нечто подобное, не обратил внимания на руки Ветаны. Колечко с бирюзой, которое она носила не снимая, теперь годилось только на выброс. Потемнела и покрылась пятнами медь, треснула, осыпалась, бирюза… Амулет, подаренный рофтеркой, выполнил свое предназначение, отдавая жизнь за жизнь, отводя руку убийцы. Плохо ли, хорошо ли…
Рофтеры не могут кидаться огнем. Они не могут залить кого-то водой, они не могут поднимать мертвых, им недоступна магия всех семи стихий, но свое колдовство у них есть. Тихое, почти незаметное. Их можно назвать магами вероятностей. И там, где надо сделать выбор, их колдовство поворачивает человека в нужную сторону. Отводит руки убийцы, отводит глаза врага, отводит злые мысли. Нельзя сказать, что так человек будет избавлен от всего зла, но шанс он получит, а уж воспользоваться или нет…
И в критический момент рука убийцы дрогнула.
Убить человека сложно, особенно без привычки. Особенно когда тебе внушали, что убийство – грех. Да и нервы у женщины не стальные. Вот и дернулась случайно.
Вета осталась жива. Долг был засчитан.
* * *
С королем Карнеш раньше не встречался, но угадал его сразу. А кем еще может оказаться беловолосый мужчина с короной на голове? Тоненькой, походной, а все же…
И лекарь склонился в глубоком поклоне.
– Ваше величество.
– Что с девочкой?
– Ничего страшного, ваше величество. Снотворное дал, рану зашил. Поболит, конечно, но через недельку-другую будет бегать.
Эрик кивнул, словно и не он тут мерил шагами комнату, переживая.
– Я распоряжусь в канцелярии, благодарность вы получите. Вы хороший лекарь.
– Благодарю, ваше величество.
Карнеш откланялся и ушел, а Эрик поглядел на мага, который спускался со второго этажа.
– Что там?
– Девочка спит, Рамон рядом.
Эрик довольно усмехнулся:
– Как он?
– Сами понимаете, ваше величество. Любит он ее…
Его величество не просто понимал, он еще и усилия прилагал для осуществления именно такой ситуации, а потому…
Кто-то сейчас возразит – это не любовь. Нет огненных страстей, серенад под балконом, воплей о страдающем сердце и измученной печени, вздохов вслед любимой и пожирания глазами ее следов на песке. Да и песок этот поцеловать тоже не рвутся благоговейно, как и подол платья любимой.
И объяснить людям, что чувства у всех и проявляются по-разному, и зреют индивидуально, бывает непосильной задачей. Они просто не видят того, что не вписывается в их стандарты.
Нет комнаты, засыпанной алыми розами? Все это не любовь! Но ведь и шипов в пятках тоже нет. И кто знает, что дороже для человека – купленные, пусть даже за большие деньги, розы, в которые не вкладывается души, или поддержка в нужную минуту? Подставленное плечо, разделенное бремя…
Тут уж каждому свое. Но если человек готов променять чувства на красивые жесты, то чувств он и не стоит. Жестов ему за глаза хватит.
– Любит – это хорошо. Ты присядь, отдохни… Выпьешь со мной?
– Вишневый компот, ваше величество?
Эрик фыркнул от всей полудемонской души.
– Не угадал. Клубничный.
Эту картину не стоило показывать никому из придворных, да и по соседним королевствам рассказывать не стоило бы. Но маг и король от души хохотали, едва не грохнув графин с компотом. Нервы требовали своего. И объяснить присоединившемуся Алонсо, над чем они смеются, были просто не в силах.
Канцлер посмотрел, вздохнул и принялся разливать компот. Расплещут ведь… А долг хорошего канцлера – позаботиться о своем монархе. Ведь дохихикается, бедолага.
Да, у демонов тоже бывает икота. Диафрагма-то у них точно есть.
* * *
Когда я открыла глаза, за окном было темно.
Я лежала в большой комнате, на кровати под балдахином. На столике рядом горели свечи, а в кресле, в паре шагов от меня, сидел Рамон Моринар и читал книгу. То есть держал. За пару минут, потраченных на разглядывание окружающей обстановки, страницы не шелохнулись.
Я тихо кашлянула.
– Эм-м…
Сказанного оказалось достаточно. Книга полетела в сторону, а Рамон опустился на колени рядом со мной.
– Вета!
И столько было в этом слове!
Волновался. Переживал, нервничал, сидел рядом, хотя мог бы поручить это служанкам…
– Я жива?
Не очень умный вопрос, но, имея дело с некромантом, лучше узнать заранее, человек ты или уже зомби, к примеру. Марта ведь била в грудь. И судя по ее решимости, я сейчас должна уже гроб осваивать.
– Марта промахнулась. Ты получила серьезную рану, потеряла много крови, придется полежать пару недель в кровати, но жить будешь.
– Это хорошо. А шрам останется?
Рамон от души расхохотался:
– Нет. Специально поговорю с магами, но не должен.
– Спасибо.
Не то чтобы это было определяющим, но шрама не хотелось.
Рамон посерьезнел:
– Вета, почему Марта напала на тебя?
– Она узнала, что я убила Терри.
– Те… ее мужа?
– Да.
– Он напал первым.
– Для нее это не имело значения. И обидно. В другое время я бы смогла соврать, но после похорон, когда была вся на нервах, вся в расстройстве чувств… Подловили, как девчонку.
