– Помоги мне встать, – попросил я.
Готорн помедлил.
– Ладно.
Он нагнулся, ухватил меня за руку и рывком поднял на ноги. И тут я вдруг осознал, что за все время знакомства между нами не было ни малейшего физического контакта, даже банального рукопожатия. Если подумать, то я вообще не видел, чтобы он до кого-то дотрагивался в повседневном общении. Может, боится микробов? Или просто социофоб? Очередная загадка…
Я сел в кожаное кресло подальше от тела и крови.
– Воды? – предложил Готорн.
– Нет, спасибо.
– Надеюсь, ты не собираешься заблевать место преступления?
– Не собираюсь.
Готорн кивнул.
– Да, не самое приятное зрелище. Честно говоря, с таким я еще не сталкивался. – Он покачал головой. – Доводилось видеть отрубленные головы, выдавленные глаза…
– Спасибо…
Я почувствовал, как к горлу подступает тошнота, и сделал глубокий вдох.
– Кто-то явно невзлюбил Дэмиэна Каупера, – констатировал Готорн.
– Не понимаю… – Вспомнились слова Грейс после похорон. – Все было спланировано, да? Будильник специально положили в гроб, чтобы выбить Дэмиэна из колеи – тот психует, уезжает к себе домой и остается один… Допустим, но зачем? Если все из-за той аварии в Диле, он-то здесь при чем? Его даже в машине не было!
– Логично.
Я пытался рассуждать последовательно. Женщина по неосторожности сбивает ребенка; десять лет спустя ее наказывают. Зачем распространять наказание и на сына? Библейский мотив, око за око? Да нет, это бессмысленно. Дайана Каупер уже мертва – если бы кто-то хотел причинить ей боль, то сперва убил бы сына…
– Мать не пошла в полицию, так как пыталась его защитить, – размышлял я вслух, – потому и уехала с места преступления. Может, этого достаточно, чтобы считать Дэмиэна виновным?
Готорн задумался, однако не над моими словами.
– Оставлю тебя на минутку, – сказал он. – Я уже вызвал 999, надо осмотреть квартиру.
– Валяй.
Тут, как ни странно, я вспомнил эпизод из «Несправедливости»: защитника прав животных нашли мертвым на ферме. Готорн тогда объяснил, что при обнаружении трупа первая задача полицейского – убедиться в собственной безопасности, проверить, не затаился ли нападавший поблизости. Затем искать возможных свидетелей; классический вариант – ребенок, спрятавшийся в шкафу или под кроватью. Видимо, Готорн набрал 999, пока я валялся на полу. Спасибо, что вообще заметил…
Он проворно взобрался наверх по спиральной лестнице. Я сидел в кресле, стараясь не смотреть на тело, не думать о жутких ранах. Это было непросто. Если закрыть глаза, то запах становится отчетливей; если открыть, то боковым зрением все равно цепляешься за отвратительные детали – лужа крови, распростертые конечности… Пришлось отвернуться.
И тут актер застонал.
Я подпрыгнул в кресле и резко обернулся. Показалось, наверное… Нет, снова повторился жуткий звук! Голова Дэмиэна была повернута в другую сторону, однако теперь я не сомневался – звук исходил именно от него.
– Готорн! – заорал я, чувствуя, как желчь подступает к горлу.
Тот поспешно сбежал вниз по ступенькам.
– Что, что такое?
– Дэмиэн жив!
Готорн посмотрел на меня с сомнением и подошел к телу.
– Нет, – коротко бросил он.
– Но я же только что слышал!
И тут Дэмиэн снова застонал, на этот раз громче. Мне не почудилось – он пытается что-то сказать!
Однако Готорн лишь принюхался.
– Сиди где сидишь, Тони, и успокойся. Просто тело начинает деревенеть, мышцы стягиваются – в том числе и горловые, в районе голосовых связок. А в животе скопились газы, и теперь они выходят – вот и все. Такое случается сплошь и рядом.
– А…
Уже не в первый раз я пожалел, что согласился написать эту чертову книгу…
Готорн зажег сигарету.
– Ну что там наверху? – спросил я.
– Никого.
– Ты знал, что его убьют, да?
– Предполагал.
– Но как?
Готорн задумчиво стряхнул пепел в горсть; ему явно не хотелось делиться.
– Я сглупил. В прошлый раз ты меня отвлек…
– Значит, это моя вина?
– Я же тебе объяснял: когда я с кем-то разговариваю, мне нужно предельно сосредоточиться, а ты влезаешь и сбиваешь меня с мысли!
Помолчав, Готорн немного смягчился.
– Ладно, сам виноват – упустил.
– Что упустил?
– Дэмиэн рассказывал, что мама приходит поливать цветы и забирает почту, – я сразу должен был сообразить! Помнишь ключи у Дайаны на кухне?
– Да, на деревянной рыбе.
– Верно. Ну вот, там висели четыре комплекта. Если Дайана приходила сюда, пока сын в отъезде, значит, у нее были ключи от его квартиры, но на крючках ничего похожего не висело.
– Там был один пустой крючок.
– Именно! Смотри: кто-то приходит, убивает ее, обыскивает дом, замечает ключи и пользуется моментом. По крайней мере, это один из вариантов развития событий.
На лестнице послышался топот, и мгновение спустя в квартиру вошли двое полицейских. Они остановились, переводя взгляд с тела на нас и пытаясь понять, что происходит.
– Не двигайтесь! – приказал один из них. – Кто звонил?
– Я, – сказал Готорн. – А вы, ребята, не слишком торопились!
– Кто вы, сэр?
– Готорн, ваш бывший коллега. Я уже связался с инспектором Мидоузом. У меня есть основания полагать, что данное убийство имеет отношение к текущему расследованию. Вызовите местного инспектора и бригаду.
У британских полицейских в ходу особая манера обращения друг к другу, несколько старомодная и витиеватая, вроде «У меня есть основания полагать» или «связался» вместо «позвонил». Именно поэтому мне всегда так трудно писать сценарии для телевидения: сложно вжиться в образ персонажа, говорящего штампами. А еще они выглядят куда менее интересно, чем их американские коллеги в белых рубашках, бронежилетах и дурацких шлемах – ни тебе солнечных очков, ни оружия. Эти двое, белый и азиат, оказались молодыми и энергичными. С нами они больше не разговаривали.
Один достал рацию и доложил кому-то о происходящем. Тем временем Готорн принялся осматривать помещение. Вот он подошел к двери, ведущей на террасу, достал носовой платок и осторожно взялся за ручку. Дверь оказалась незаперта. Готорн исчез снаружи. Я выкарабкался из кресла и последовал за ним, хотя все еще подташнивало.
Полисмены закончили звонить. Мучаясь от безделья, они периодически косились в мою сторону, однако даже не спросили, кто я такой.
