– Вам это не показалось странным? – спросил Готорн.
– Ну еще бы! Он явно не хотел, чтобы его увидели. Что обычно люди делают в таких ситуациях? Либо стоят и смотрят – это в нашей природе заложено, – либо понимают, что ничем не могут помочь, и уходят. А этот чуть ли не бегом убежал! И еще один момент: он же все видел, вне всяких сомнений. Однако когда полиция искала свидетелей, он так и не объявился.
– Что еще вы можете о нем рассказать?
– Немного, и вот почему: он был в солнечных очках. Если подумать – с чего бы? Половина пятого, солнце уже скрылось в облаках – зачем ему очки? Только если он какая-то знаменитость и не хотел, чтобы его узнали? Честно говоря, больше ничего особенного не помню. Да, кепка еще была. Зато могу сказать, что он купил.
– И что же?
– Баночку меда и упаковку имбирного чая. Мед местный, из Финглшэма, – я лично рекомендовал.
– Ну а потом?
Травертон вздохнул.
– Потом… Няня все еще стояла на коленях. Один из детей был точно жив: открыл глаза и позвал отца. «Папочка!» Ужасно, просто сердце разрывалось! Тут приехали «Скорая» и полиция, а я вернулся обратно в аптеку. Точнее, поднялся наверх и выпил чаю – мне стало нехорошо. Мне и сейчас не очень приятно все это вспоминать. Значит, ту женщину-водителя убили, поэтому вы здесь, да? Печально, конечно. С другой стороны… бросить детей и уехать? Сколько горя она причинила! По-моему, судья зря отпустил ее – слишком легко отделалась! И я вовсе не удивляюсь, что кто-то пришел к такому же мнению…
* * *
Из аптеки мы направились в отель «Ройял». Готорн молчал. Ах да, у него же самого сын одиннадцати лет – на три года старше, чем Тимми Гудвин. Похоже, услышанное произвело на него тяжелое впечатление. Не то чтобы он выглядел особо расстроенным, – скорее торопился уйти.
На входе перед нами предстал большой холл из тех, что бывают лишь в приморских отелях: низкие потолки, деревянные полы, устланные ковриками там и сям, уютная кожаная мебель. Здесь было на удивление полно народу: в основном пожилые пары, уплетающие сэндвичи за пивом. Стояла невозможная духота: батареи включены на всю катушку, да еще газовый камин в придачу.
Мы прошли к стойке регистрации. Приятная местная девушка сказала, что ничем не может помочь, и позвонила менеджеру.
Ее звали миссис Ренделл («как детективщицу»
[35], отметила она), она работала в отеле двенадцать лет, однако в день аварии ее не было на месте. Впрочем, миссис Ренделл запомнила Мэри О’Брайан и детей.
– Такие славные ребятки, воспитанные. Снимали семейный номер на третьем этаже: двуспальная кровать и коечки. Хотите посмотреть?
– Нет, спасибо, – ответил Готорн.
– Они заселились в среду, а на следующий день все и произошло… Кстати, мисс О’Брайан номер не понравился – там не было вида на море. Она потребовала двухместный номер плюс семейный с общей дверью, но у нас в отеле такого нет; к тому же мы не можем позволить маленьким детям спать без присмотра.
У миссис Ренделл, худенькой женщины невысокого роста, было типичное лицо человека, привыкшего возмущаться.
– Мне она сразу не понравилась. Я ей не доверяла, и, как видите, оказалась права – хоть и нехорошо так говорить. Надо было лучше следить за детьми, а она позволила им бегать через дорогу, и чем все кончилось? Я считаю, что миссис Каупер не виновата.
– Вы ее знали?
– Конечно, знала. Она часто заходила сюда обедать или ужинать. Такая милая женщина, у нее еще сын актер, теперь, говорят, знаменитый. Дил вообще известен своими знаменитостями, например лорд Нельсон и леди Гамильтон
[36]. Норман Уиздом тоже приезжал. Да и Чарльз Хотри частенько захаживал к нам в бар – он ведь переехал в Дил на старости лет.
Чарльз Хотри… Я его помнил: тощий актер с волнистыми черными волосами, в круглых очках, гей с плохим характером, пьющая звезда серии фильмов «Так держать!» – худшего образчика английского юмора. Я видел его еще в школе, в черно-белом кино, когда мне было девять лет. Фильмы показывали в спортзале на проекторе: «Так держать, медсестра!», «Так держать, учитель!», «Так держать, полицейский!». Это была своего рода награда, развлечение, краткий отдых от битья, плохой еды и травли, составлявших всю мою тогдашнюю жизнь. Для некоторых детей взросление начинается с момента, когда они понимают, что Санта-Клауса не существует; для меня детство закончилось, когда я понял, что Чарльз Хотри не смешной и никогда не был смешным. И теперь оказывается – он сидел здесь, потягивал джин и наблюдал за проходящими мальчиками.
Внезапно мне тоже захотелось поскорее убраться отсюда. К счастью, Готорн поблагодарил женщину, сказал, что у него больше нет вопросов, и мы ушли.
19. Мистер Тиббс
Я не собирался встречаться с Готорном на следующий день, так что его утренний звонок меня изрядно удивил.
– Есть планы на вечер?
– Я работаю.
– Мне нужно зайти.
– Сюда?
– Ага.
– Зачем?
Готорн никогда не был у меня, и я надеялся, что так все и останется. Это ведь я пытался влезть в его жизнь, а не наоборот! Кстати, он так и не сообщил мне свой адрес, даже сознательно ввел в заблуждение: сказал, что живет в Гэнтс-Хилл, а на самом деле у него квартира в Ривер-Корт, на другом берегу. Мне совсем не улыбалось, чтобы он обшарил мой дом прицельным взглядом сыщика и пришел к выводам, которые потом мог бы использовать против меня же.
Видимо, Готорн почувствовал мои колебания.
– Мне нужно устроить встречу, – объяснил он, – и лучше на нейтральной территории.
– А твоя квартира не подойдет?
– Нет, там не получится. – Готорн помедлил. – Я понял, что произошло в Диле. Это имеет непосредственное отношение к нашему расследованию.
– С кем ты встречаешься?
– Ты их узнаешь. – Он закинул последнюю удочку: – Это действительно важно.
Так получилось, что в этот вечер я остался один. К тому же если я пущу Готорна к себе, то, может, уговорю его сделать то же самое. Мне ужасно хотелось выяснить, как Готорн смог позволить себе квартиру с видом на реку.
– Во сколько? – спросил я.
– В пять.
– Ладно, – сдался я и тут же пожалел об этом. – Можешь зайти на часок, не больше!
– Отлично!
И Готорн отключился.
