– Он мог торопиться, – предположил я.
– Взгляни на диванные подушки – он даже не присел.
Я подошел к комоду и едва удержался, чтобы не взяться за стакан. Странно, что полиция его оставила.
– А разве они не должны были забрать содержимое на анализ? – спросил я.
– Уже принесли обратно.
– Зачем?
– Для меня.
Он криво улыбнулся и прикончил остатки сэндвича.
– Значит, кто-то все-таки пил…
– Это всего лишь вода. Думаю, дело было так: перед уходом он попросил стакан воды, чтобы она вышла из комнаты. Тогда у него появилось время снять шнур с занавески. При ней он не мог этого сделать, логично?
– Но он не пил?
– Не хотел оставлять свою ДНК.
– А кредитка?
На карточке значилось: МИССИС ДАЙАНА ДЖ. КАУПЕР; выпущена банком «Баркли», срок истекает в ноябре – через полгода.
– А вот это уже интересно. Почему кредитка не в кошельке? Жертва вытащила ее, чтобы расплатиться? Отпечатки пальцев принадлежат лишь владелице. Хорошо, предположим: кто-то попросил ее расплатиться, и пока она возилась с кошельком, подкрался сзади и задушил. Нет, тогда карточка валялась бы на полу… – Готорн покачал головой. – С другой стороны, это может и не иметь отношения к делу. Посмотрим…
– Вы сказали, что убийца близорук, – напомнил я.
– Ага…
– Потому что он не заметил бриллиантового кольца на пальце, – встрял я, не давая Готорну шанса разжевать все самому. – Наверное, стоит целое состояние.
– Нет-нет, приятель, как раз наоборот. Кольцо ему было совершенно неинтересно. Он взял кое-какие драгоценности и ноутбук, чтобы выглядело как ограбление, но то ли забыл про кольцо, то ли не смог снять, а с секатором решил не заморачиваться. Нет, убийца никак не мог его просмотреть, он же приблизился к ней вплотную, пока душил.
– Тогда откуда вы знаете, что у него плохое зрение?
– Он наступил в лужу у крыльца и оставил отпечаток на ковре. Кстати, похоже на мужской ботинок. Во всем остальном он действовал осмотрительно, упустил лишь эту деталь. Ты не хочешь записать?
– И так запомню. – Я достал айфон. – Только сниму кое-что, если можно.
– Валяй. – Готорн указал на черно-белую фотографию мужчины около сорока. – Вот его не забудь.
– А кто это?
– Скорее всего, муж – Лоуренс Каупер.
– В разводе?
Готорн бросил на меня иронический взгляд.
– По-твоему, она стала бы хранить фотографию бывшего? Он умер двенадцать лет назад – рак.
После этого мы с Готорном обошли весь дом, комнату за комнатой; я фотографировал все, на что он указывал. Начали с кухни, похожей на выставочный образец: оборудована по последнему слову техники, однако использовалась явно редко. При желании хозяйка могла бы готовить еду ресторанного уровня на десятерых, а сама наверняка ужинала вареным яичком и парой тостов. Холодильник был покрыт магнитами: классическое искусство и знаменитые цитаты Шекспира. Наверху – жестяная коробка с изображением принца Каспиана из фильма про Нарнию. Взяв полотенце, Готорн осторожно открыл ее и заглянул внутрь: пара монет, больше ничего.
В кухне царил порядок, каждая вещь на своем месте. На подоконнике – книги рецептов от шеф-поваров Джейми Оливера и Оттоленгхи; на полке возле тостера – блокноты и недавние письма; в углу – доска с планом покупок на неделю. Готорн просмотрел письма и вернул на место. К стене крепился держатель в виде деревянной рыбы с пятью крючками, на которых висели ключи – четыре комплекта, каждый аккуратно помечен: входная дверь, задняя дверь, подвал и «Стонор-Хаус».
– А это что такое? – спросил я.
– Дайана Каупер жила там до переезда в Лондон. Это в Уолмере, графство Кент.
– Странно, что она сохранила ключ…
В ящике лежали старые письма и счета, а также буклет мюзикла под названием «Марокканские ночи». На обложке – изображение автомата Калашникова, плечевой ремень свернут в форме сердца. На первой странице – список продюсеров; среди них значился Реймонд Клунс.
Из кухни мы поднялись в спальню, минуя старые театральные программки, развешанные по стенам в рамочках: «Гамлет», «Буря», «Генрих V», «Как важно быть серьезным», «День рождения»; на каждой – Дэмиэн Каупер. Готорн пер наверх, как бульдозер, но я вошел в спальню с неожиданным чувством неловкости, снова ощущая себя незваным гостем. Всего лишь несколько дней назад здесь раздевалась пожилая женщина, стоя перед большим зеркалом, и укладывалась в двуспальную кровать с книгой Стига Ларссона «Девушка, которая играла с огнем», лежащей на тумбочке. Ну, по крайней мере, миссис Каупер пропустила разочаровывающий конец. Две подушки, на одной – вмятина. Я представил себе, как она просыпается в теплой постели, пахнущей лавандой… Больше уже не проснется. Смерть всегда была для меня скорее необходимостью, средством продвижения сюжетной линии; однако сейчас, стоя в спальне недавно умершей женщины, я почувствовал ее совсем рядом.
Меж тем Готорн деловито рылся в ящиках, шкафах и тумбочках. На туалетном столике красовалась фотография Дэмиэна Каупера в рамочке. Я едва его узнал, хотя, честно говоря, у меня плохая память на лица; да и вообще все эти молодые красивые актеры похожи друг на друга… особенно когда переезжают в Голливуд.
Позади обувной полки Готорн обнаружил сейф, все еще запертый, скорчил гримасу, но тут же забыл о нем. Я зачарованно следил за его действиями, а он не обращал на меня ни малейшего внимания. Готорн напоминал мне собаку-ищейку в аэропорту: казалось бы, нет никаких причин подозревать в чемоданах бомбу или наркотики, однако пес методично обнюхивает каждый и обязательно что-нибудь найдет. У Готорна был тот же самый неопределенно-сосредоточенный вид.
Из спальни он переместился в ванную комнату. На бортиках громоздилась куча маленьких бутылочек, штук двадцать, не меньше: похоже, у миссис Каупер была привычка забирать из отелей шампунь и гель для душа. Готорн открыл шкафчик над раковиной и вытащил три пакетика «Темазепама» – снотворное.
– Интересно… – пробормотал он, наконец нарушив молчание.
– О чем-то переживала, – предположил я. – Не могла заснуть.
На верхнем этаже располагались две гостевые комнаты. Ими давно не пользовались: слишком чисто и прохладно, отопление выключено ради экономии. Готорн быстренько осмотрелся и вышел в коридор.
– Как думаешь, куда делся кот? – неожиданно спросил он.
– Какой еще кот?
– Серый, персидский. Такие, знаешь, похожи на шерстяной мячик.
– Я не видел никаких фотографий кота.
– Я тоже.
Объяснений не последовало, и я вдруг почувствовал раздражение.
– Если вы и правда хотите, чтобы я о вас писал, я должен понимать, как вы работаете. Не надо подвешивать в воздухе категоричные утверждения!
