– Хорошее время, – согласился Рощин. – И уходить будет легче, по темноте.
«По темноте, – подхватила мысль Лиза. – По темноте… Темные дела творятся под покровом ночи, разве нет? Вопрос, однако, грех или благодеяние избавлять землю от таких, как Седжвик?»
На самом деле, Лизу мало волновали вопросы морали. Елизавета Браге была не религиозна, хотя и носила крестик. Важнее, однако, было то, что она офицер Флота, а не просто пилот. Она истребитель, то есть, по определению, убийца на службе у государства. А Лиза Берг в церковь не ходила вообще и вместо Библии читала избранные работы Маркса и Ленина, в которых морали не было места, потому что революция – это насилие. Государство – это насилие. А убийство английского майора всего лишь санитарная миссия. Однако, если честно, все обстояло не так уж просто. Во всяком случае, для Лизы, иначе она не стала бы размышлять над вопросом, стоит ли Седжвику знать, кто и за что его убил.
* * *
Через Па-де-Кале шли, снизившись «по самое не могу». Уж на что Лиза рисковая, но и ей временами хотелось отвести взгляд. Хотя, возможно, все дело в том, что сейчас «рулит» Клара, а она – Лиза – всего лишь пассажир. Пассажиру ничего не остается, кроме как смотреть и терпеть. Не то – пилот. За штурвалом не до нежностей. Не до страха. Не до глупостей.
Лиза отвела взгляд от неспокойной поверхности моря и посмотрела на Рощина. Что бы ни чувствовал сейчас полковник, внешне он оставался монументально спокоен.
«Серьезный мужчина!»
В голове по какой-то странной ассоциации крутился давным-давно забытый стишок из школьной программы советской школы. Что-то про людей и гвозди.
«Гвозди бы делать из этих людей? – попробовала вспомнить Лиза. – Точно! Гвозди бы делать из этих людей, не было б в мире крепче гвоздей!»
Да уж, железная выдержка. Твердый характер. Одним словом, пластун.
Еще Лизе вспомнился разговор, состоявшийся между ними в тот самый день в Риме. Лиза заикнулась было о том, что с моральной точки зрения ее затея выглядит, возможно, не вполне безупречной. Но Рощин ее остановил, и возражения его Лизе чрезвычайно понравились.
– Видите ли, Лиза, – сказал он ей тогда, – мы с вами люди военные, а на войне как на войне! И в этом конкретном случае не имеет никакого значения, находимся мы с Англией в состоянии войны или нет! Человек, решивший, что может делать на территории Себерии все, что ему заблагорассудится, должен знать, что за все надо платить. И не важно, исполнял ли он приказ вышестоящего начальства или действовал по собственной инициативе. Он напал на себерского офицера. На вас, Лиза, напал. Собирался захватить, в результате чуть вас не убил. И более того, нападение произошло не где-нибудь в Африке, а в столице моей страны. По-моему, тут не о чем рассуждать. Приговор в этом случае может быть только один – смерть. А суд присяжных оставим для мелких жуликов!
«Ну, я где-то так и думала», – согласилась с Рощиным Лиза, хотя она и не была уверена в том, что Седжвик был в этом деле главной фигурой.
Впрочем, полковник не озвучил еще одну причину нынешней акции. Гнев! Лиза про гнев тоже промолчала. Про гнев, ненависть и острое желание грохнуть подлеца, как бешеного пса! И даже не столько за Шлиссельбург, – где черт знает, что произошло на самом деле, – сколько за Африку. Вот за Ярубу Седжвику и в самом деле полагалась секир-башка!
Между тем геликоптер, идущий над водой со скоростью сто двадцать километров в час, пересек пролив по плоской дуге – имевшей в длину порядка восьмидесяти километров – и достиг берегов Соединенного королевства километрах в двадцати к северо-востоку от устья Темзы. К этому времени небо затянуло темными дождевыми облаками, и наступили ранние сумерки. Клара подняла машину на высоту двухсот пятидесяти метров и легла на заранее оговоренный курс к лесному массиву. А еще через несколько минут пошел дождь, и геликоптер стал не только невидим, его и услышать-то теперь было почти невозможно.
И дальше все шло точно по плану. Посадка в лесу, маскировка геликоптера и сооружение «лежки» для Клары в кроне старого дуба, одиноко стоящего на краю крошечной поляны.
– Клара, – напутствовал пилота Рощин, – к машине не подходите. Сидите на дереве и старайтесь не шуметь. Если все-таки кто-нибудь найдет геликоптер, все равно оставайтесь на дереве и в бой не вступайте. Ждите нас.
– А если они тут засаду устроят? – попыталась протестовать пилот.
– Им же хуже! – пожал плечами Рощин. – Но с дерева не слезайте и в это дело не вмешивайтесь, лады?
Клара согласилась. В конце концов, Рощин пластун, а она всего лишь пилот легких машин.
* * *
– Вы уверены? – Рощин не пытался ее переубедить, просто спрашивал.
– Считаете, лишнее?
– Не знаю, – покачал он головой.
– Тогда решено! – Лиза осмотрела всех присутствующих и подвела итог: – Нильсен и вы, Вадим, держите главный и служебный входы. Бейли в машине. Работаем мы с Анфисой…
– Может быть, наденете маски? – мрачно поинтересовался Нильсен.
– Зачем? – удивилась Лиза. – Кто в здравом уме и твердой памяти поверит, что майора Седжвика завалила баронесса фон дер Браге в паре с женщиной типичной индейской наружности? Скажут, бред и инсинуации. А спросят лично, так у нас с Анфисой алиби имеется. Мы всю ночь пили и гуляли в вашей, между прочим, компании. Так что нет, работаем мы вдвоем и без масок.
Ну, они и сработали. Вошли шумно. Разговаривая на повышенных тонах и исключительно по-русски. Народу в заведении было немного, но женщины, по-видимости, никого не замечали. Продефилировали к стойке, с воодушевлением вываливая друг на друга такие заряды изощренной брани, что обалдели даже те из присутствующих, кто по-русски не разумел, то есть практически все.
– Два стакана водки! – потребовала Анфиса, когда дамы достигли прилавка.
– И соленый огурец! – добавила Лиза, так же как и Варза, даже не взглянув на бармена.
– Прошу прощения! – Бармен их, разумеется, не понял.
Пришлось перевести.
– Ну, вы тут и дремучие! – удивленно взглянула на него Лиза, переходя на ломаный английский. – Два! – и она показала обалдевшему мужчине два пальца. – Стакана! – указала она пальцем на посуду нужного объема. – Водки! Водки налей! Компреву?
– Два стакана, миз? Таких?
Но Лиза уже отвернулась и смотрела на майора Седжвика, встающего из-за стола, где он, по-видимому, выпивал с друзьями. Собутыльники шпиона – к слову, их было всего двое – продолжали сидеть, глядя на Лизу в немом остолбенении. Совсем другое дело Седжвик.
– А! – сказала Лиза, указав на него пальцем. – Вот и ты, барбос!
– Вы не перестаете меня удивлять! – покачал майор головой.
– Не расстраивайтесь! – усмехнулась в ответ Лиза. – Это в последний раз! – И она выхватила автоматический пистолет из наплечной кобуры. – Прощайте, сэр!
