Лиза в Гостилицах бывала еще в пионерском возрасте. Ездила с родителями осматривать развалины имения гетмана Разумовского. И карту – по детскому любопытству – изучила со всей тщательностью. Оттого и вспомнила сейчас другую карту. Ту, которую изучала капитан второго ранга Елизавета Браге, направляясь к новому месту службы на крейсер «Вологда».
– Вадим, помнишь, где расположено аэрополе Медвежий конец? – спросила, обдумав ситуацию.
– Да… – не очень уверенно ответил Рощин. – Впрочем, смутно.
– Неважно! – остановила его Лиза. – Если мы сейчас в Медвежьем конце, а Гостилицы и есть Медвежий конец, это значит, Ревель всего в трехстах километрах на запад, а там и до Риги рукой подать. Чуть отклониться к югу…
– Лиза, – вмешалась в ее рассуждения Мария. – Ты, скорее всего, не знаешь, но Таллин, то есть Ревель по-вашему, это заграница. Эстония независимая страна и член НАТО. НАТО – это…
– Я в курсе, – остановила ее Лиза. – Продолжай.
– Я к тому, что воздушное пространство страны контролируют не столько эстонцы, сколько европейские и американские военные…
– Эстляндия – независимое государство? – удивился Рощин. – И как там оне?
– Оне как-то справляются, – отмахнулась Мария.
– Ты имела в виду электромагнитную локацию? – уточнила Лиза, чувствуя, как оживает в ложбинке между грудей ее таинственный ключ-афаэр.
– О! – подалась к ней вдруг Мария. – Ты серьезно? Ты можешь? Ну, конечно же можешь! Черт! Но ты же ранена!
– Ранена, – подтвердила Лиза, прислушиваясь одновременно и к афаэру, и к своему организму. – Но до Ревеля вертушку доведу.
– Ну, тогда мы спасены! – довольно усмехнулась Мария. – В Эстонии нашим злодеям нас так просто не найти. Во всяком случае, не сразу. А у меня на той стороне границы есть связи и возможности. Летим в Ревель!
* * *
В результате дотянули почти до самой Риги. Границу с Эстонией пересекли, прикрывшись мощными помехами, которые Лизин афаэр устроил и русским, и натовским станциям слежения. А потом все просто. Летели так низко, как позволяли обстоятельства, выбирая реки, озера и второстепенные дороги. Внизу их, естественно, слышали, но мало ли кто и зачем летает ночью с погашенными огнями и отключенным радиомаяком. Другое дело, что ночное пилотирование сильно утомляет даже опытных пилотов, находящихся на пике формы, а Лиза чувствовала себя дерьмово, и чем дальше, тем хуже. Так что когда на рассвете она посадила вертолет на лесной просеке невдалеке от широкого, хорошо организованного шоссе, Лиза была выжата как лимон. Или того хуже.
– Я посплю? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Спи, конечно! – сразу же откликнулась Мария. – А я пока попробую вызвонить помощь.
– Спи! – поддержал женщину Рощин. – Спи, я покараулю.
Но поспать удалось всего ничего. Три часа после такого марафона и при такой кровопотере – сущие пустяки.
– Лиза! – позвала ее Мария.
Не в первый раз, впрочем, и не без физических воздействий, выразившихся в зажимании носа и похлопывании по щекам.
– Лиза!
Пришлось проснуться.
– Я слышу, – открыла она глаза.
Солнце поднялось уже довольно высоко, и чувствовала себя Лиза плохо. Как палками побитая.
– Надо уходить! – объяснила Мария. – Я нашла помощь, они скоро подъедут по шоссе А2. Это недалеко тут, но я бы не стала доверять им на все сто. Поэтому лишнего говорить при них не надо. Лучше вообще молчите. Все, что надо, я скажу сама. Оружие не светите, а вертолет надо бы спрятать. Лучший вариант – утопить. Тут недалеко есть озеро. Прямо на запад. Сможешь поднять?
А куда ей было деваться? Кроме Лизы никто ведь машину поднять не сможет. Поэтому загрузились в вертолет, пролетели метров четыреста на запад и действительно увидели озеро. Но вот топил машину уже Рощин. Принял управление, благо там и делать было больше нечего – все сделала за него Лиза, – высадил ее с Марией на берегу, а сам продолжил полет еще метров на сто в глубину озера и там, застопорив винт и заглушив мотор, уронил машину на воду. Вертолет ухнул под воду разом, только пузыри поднялись. Так что у Лизы от страха за полковника даже сердце сжало. Но Рощин все-таки был действительно опытным офицером спецназа. Не угробился, не утоп. Вынырнул через короткое время и быстро – уверенным кролем – добрался до берега.
– Вода зело холодная, – сказал он Лизе, вылезая на берег. – Недодумал! Надо было загодя раздеться, а то теперь мало того что холодно, так и одежда мокрая.
– Что он говорит? – спросила Мария.
– Говорит, что замерз, и обсушиться бы надо.
– Придется потерпеть.
– Ну, это он и сам знает. Пошли?
– Да, время! – кивнула, соглашаясь, Мария.
Идти оказалось совсем недалеко. За двадцать минут по пустынному проселку дошли до чуть более благоустроенной и оживленной дороги, и уже по ней вышли к пресловутому шоссе А2. Там на съезде с шоссе их ожидала машина из тех, которые в СССР назывались микроавтобусами. Мария коротко переговорила с шофером и, удостоверившись, что все в порядке, кивнула остальным.
– Загружаемся!
Загрузились, поехали. Минут сорок плутали среди лесов и полей по всяким второстепенным дорогам, потом остановились около небольшого торгового центра, где водитель купил им три шерстяных пледа, кучу аптекарских товаров, бутылку коньяка, несколько шоколадок, пачку сигарет и упаковку – шесть литровых бутылок – апельсинового сока, и снова отправились в путь. В салоне было тепло, и Лиза отдала свой плед Рощину. Сама она после перевязки большую часть времени дремала, просыпаясь лишь за тем, чтобы сделать пару глотков коньяка, сжевать шоколадку и запить все это апельсиновым соком. Часа через три остановились на каком-то богом забытом пустыре, прилепившемся к бетонному забору, из-за которого выглядывали крыши явно нежилых строений. Здесь пересели в другую машину и ехали в ней еще часа полтора, пока не добрались до места, оказавшегося чем-то вроде хутора, обосновавшегося между лесной опушкой и возделанным полем. Здесь Лизу напоили водкой – немного, но в самый раз – и накормили куриной лапшой. Волевым усилием она съела, сколько могла, и еще немного сверх этого. Согрелась, разомлела от сытости и алкоголя, и ее сразу потянуло в сон. Но Мария сразу заснуть Лизе не дала. Прежде снова обработала рану, сделала пару уколов, заставила принять две капсулы глоберона, оказавшегося местным аналогом гематогена, и выпить стакан красного вина. Вот после этого Лизу засунули под перину и отпустили спать.
Ей снились приятные вещи. В основном война и любовь. Любовью она занималась бог знает с кем, но чаще все-таки с Рощиным и Ниной Аллен, а воевала со всеми без разбору. С англичанами и поляками, киевлянами и шведами, и далее везде. Но вот что любопытно, в своем сне – и это Лиза запомнила с невероятным количеством деталей – она командовала каким-то огромным кораблем-маткой, вернее, авианосной группой из двенадцати вымпелов, в которую авиаматка входила как системообразующий элемент. И еще одна любопытная деталь, обращаясь к ней, окружающие говорили, La seora Almirante!
