«Дорожный указатель?»
Ну, где-то так и обстояли дела с поправкой на своеобразный, склонный к символизму менталитет яруба. Дорога тоже имела место быть. Она была обозначена сдвоенным пунктиром убранных на условную обочину крупных обломков скал и мелких валунов.
«Дорога, дорожный указатель и… место для ночлега».
Метрах в десяти от скульптуры находился бивак – место с очагом посередине, окруженное со всех сторон крупными – в рост человека – камнями, так что оставался лишь узкий проход внутрь. Камни должны были уберечь путников от ветра и нападения диких животных, а может быть, и не только животных.
– Культурно, – констатировала Мария, прогулявшись к оборудованной стоянке. – И намекает на частое использование. Впрочем, возможно, эти времена уже прошли…
Она имела в виду следы некоторого вполне очевидного запустения: промоину, образовавшуюся под одной из стен убежища, куст, выросший у самых ног воина яруба, еще какие-то мелочи. Но впечатление было однозначное – никто, кроме животных, не появлялся здесь уже как минимум несколько лет.
– Эту стоянку построили люди народа яруба, – объяснила Лиза.
– Это воин яруба, – кивнула она на статую, – указывающий направление, а там на камне написано нечто вроде пожелания. Спокойной ночи и удачи! Что-то такое…
– А кто такие эти яруба? – повернулась к ней Мария.
– Народ, – пожала плечами Лиза и тут же об этом пожалела. Бок обожгло болью, даже пот выступил на висках.
– Народ, – повторила она через пару мгновений, потребовавшихся, чтобы прийти в себя. – Живут в Западной Африке. У вас, наверное, их нет. Они и у нас пришлые. Только никто не знает, откуда они пришли. Возможно, что и отсюда. Вон у них тут какой сервис! Дороги, гостиницы, путевые столбы…
– Хорошо! – кивнул Рощин. – Это мы еще обсудим, но позже. А пока объявляю привал. По ощущениям, скоро стемнеет, так что давайте устраиваться. Ты, Лиза, влезай в убежище, а мы принесем дрова.
– Я не инвалид! – возразила Лиза. – Пошли все вместе!
– Тебя ведь не переспорить? – прищурилась Мария.
– И не пытайся! – попробовала улыбнуться Лиза, но с лицевыми мускулами не справилась и решила оставить, как есть.
– Пошли уже! – позвала она и первой направилась в сторону леса.
К сожалению, из инструментов у них был только Лизин нож, которым в ночном бою она так и не воспользовалась. И хорошо, что так, а то посеяла бы и все. Поди найди такой в этой богом забытой местности, куда даже яруба приходить перестали. А так все-таки не с голыми руками. Впрочем, резать ничего не пришлось. На земле под деревьями оказалось полно валежника. И целые деревья, которые компаньонам были без надобности в силу их величины и неподъёмности, и разноразмерные сухие ветки. Вот их и насобирали, причем столько, что еле добрались до «придорожного отеля». Однако, в конце концов, сбросили дрова на землю, и Рощин тут же принялся разводить в очаге огонь. Для опытного человека дело нехитрое, тем более имея бензиновую и пьезоэлектрическую зажигалки.
– Так, – распорядилась Лиза, увидев, как язычки пламени начинают лизать подложенные для растопки тонкие веточки, – отлично! Теперь давайте съедим мою лапшу, пока не скисла, и наполним флягу водой.
С этим никто спорить не стал. Сели около разгорающегося костра и, передавая флягу по кругу, быстренько съели, вернее, выпили – так как ложек у них не было – всю куриную лапшу. И надо сказать, даже не разогретый ушел супчик на раз. Оказалось, все трое не только устали, но и проголодались не по-детски.
– Хорошо, но мало! – потянулся Рощин, встав в полный рост. – Ладно, схожу-ка я, пожалуй, за водой.
– Один? – испугалась вдруг Лиза.
Странное дело. Вот вроде бы взрослая женщина. Типа, не первый день замужем. К тому же боевой офицер. Но то ли это на нее так кровопотеря подействовала, то ли, в самом деле, угораздило влюбиться, только испугалась по-настоящему. Нешуточно испугалась.
– Лиза! – остановил ее Рощин. – Я же не ребенок и к тому же при оружии. Так что перестань зря тревожиться, я быстро! Туда и обратно! До темноты вернусь!
– Я пойду с тобой!
– А Маша одна здесь останется?
По-французски этот диалог звучал особенно хорошо. Это Лиза отметила как-то мимоходом. Но, что любопытно, праздная эта мысль ее неожиданно отрезвила, и она согласилась с очевидным: придется Рощину сходить за водой без сопровождающих.
Лиза махнула рукой, дескать, иди, чего уж там! И, оперевшись на один из камней, попробовала устроиться поудобнее. Но сделать это оказалось непросто! Земля здесь – в убежище – была хоть и без камней, но лежать или сидеть на ней было жестко. На самом деле, это была твердая как камень глина. И камень, к которому привалилась Лиза, тоже был не слишком удобен. Однако здесь, в каменном кольце, было тепло и постепенно – по мере того как разгорался огонь в очаге – становилось даже жарко. Поэтому Лиза подложила под себя куртку и легла. Стало лучше, но при попытке свернуться калачиком бок опять обожгло болью.
«Придется лежать на спине, вытянув руки по швам…»
– Ты чего? – спросила Мария.
– Никак не могу устроиться, – объяснила Лиза.
– Коньяку хочешь?
– А у тебя что, осталось еще?
– Как раз каждому по глотку.
– Ну, давай тогда!
Лиза поднялась, покряхтывая села, привалилась к камню. Спать так было бы неудобно, но сидеть – вполне. Выпила глоток коньяку из заветной Марииной фляжки и закурила свою первую на этой земле сигарету.
– Слушай, а как тебя зовут на самом деле? – спросила Лиза, затянувшись и выдохнув дым. – В смысле, как тебя назвали, когда ты родилась?
– Так и зовут, – не без горечи усмехнулась Мария. – Мария… Произношение другое, но имя то же. Дома звали Марай, но мне больше нравится Мари. А тебя как зовут?
– Елизавета, Лиза. Это мое настоящее имя, и в этом мы с тобой похожи.
– Расскажи мне о себе, – попросила Мария после паузы. – Вот ты сказала, бриг. Что это за корабль? Что он здесь делает? Ты и в самом деле капитан корабля? А на войне?
– Много вопросов, – вздохнула Лиза. – Но почему бы не рассказать? Делать-то в любом случае больше нечего, а спать мне расхотелось.
Про СССР она рассказывать не хотела, но вот про Себерию, про Лизу Браге рассказать можно было почти все. Никаких секретов. Это ее жизнь, ведь так?
Начала вспоминать вслух. Шаг за шагом. Жизнь небесного капитана Елизаветы Браге. Оказалось, что Лизе это интересно ничуть не меньше, чем Марии, но вскоре поняла, что если рассказывать со всеми подробностями, никакого времени не хватит. Целая жизнь все-таки, и какая жизнь! Рассказывала долго. Увлеклась и забыла обо всем, но, в конце концов, от разговоров у нее запершило в горле. Сразу вспомнила о том, что давно ничего не пила. Мысль эта потянула за собой другую, о воде. А где вода, там и Рощин.
