Вот ведь главная проблема с бессмертием, если не считать проблему с питанием. Все тебе наскучит рано или поздно.
В такие моменты его могли успокоить лишь раздумья о его достижениях. А они были немалыми, ведь они построили город буквально из ничего. Какое воодушевление он ощущал поначалу! Бесконечный звон молотков. Грузовики, возвращающиеся из путешествий по обезлюдевшему континенту, ломящиеся от брошенных сокровищ старого мира. Сотни тактических решений, каждый день, энергия, кипящая в его помощниках – людях, тщательно выбранных среди выживших за их профессионализм. Если коротко, то им удалось создать мозговой центр из тех, кто выжил в катастрофе. Химики. Инженеры. Градостроители. Агрономы. Даже астроном (который пришелся очень кстати), и историк искусств, который посоветовал Гилдеру (если честно, не способному отличить «Лилии» Монэ от играющих в покер собак), как правильно сохранить и выставить огромный груз шедевров, привезенных из Института Искусств в Чикаго. Теперь они украшали стены Купола и кабинет Гилдера. Как им было здорово! Конечно, надо признать, было в их ментальности нечто от общаги, то, как они вели себя, за исключением, конечно, сексуальных похождений. (Вирус поражал эту часть человеческого мозга, будто превращая ее в ледышку, настолько, что большинство из его сотрудников не могли посмотреть на женщину, не скривившись.) Но в целом главную роль играли профессионализм и приличия.
Такие радостные воспоминания. А теперь этот Серджо. Теперь – бомбы из труб. Теперь – кровавые брызги.
Ход мыслей Гилдера был прерван стуком в дверь. Он тяжело вздохнул. Еще один день, заполнять бумаги, распределять обязанности, выпускать высочайшие эдикты. Усевшись за столом, прекрасным столом красного дерева, сделанным в 18-м веке, размером со стол для настольного тенниса, вполне подобающим кабинету Возлюбленного Председателя Хоумленда, Гилдер приготовился к утреннему потоку вопросов по поводу его мнения. Эта мысль пробудила в нем иной аппетит, более физического и срочного характера, кисловатую пустоту в желудке, поднимающуюся к горлу. Так скоро? Неужели то самое время месяца пришло? Хуже этой отрыжки были только газы, потоки такого лукового запаха, от которого даже самому пердуну становилось неприятно.
– Войдите.
Дверь распахнулась. Гилдер поправил галстук и сделал занятой вид, перекладывая по столу документы с наигранной сосредоточенностью. Выбрал один из них, это оказался доклад о ремонте завода по переработке нечистот – если коротко, то о дерьме буквально. Сделал вид, что внимательно его читает, на целые тридцать секунд, и лишь потом поднял взгляд с лицом усталого начальника. Увидел в дверях человека в темном костюме, в руках у которого был планшет с толстой стопкой бумаг.
– Есть секунда?
Глава администрации Гилдера, Фред Уилкс, прошел в кабинет. Как и у всех обитателей Хиллтоп, у него были красные глаза хронически курящего марихуану. Да еще лощеный вид человека двадцати пяти лет от роду – совсем не похожий на семидесятилетнего сухощавого старика, когда-то встреченного Гилдером. Уилкс пришел первым. Гилдер нашел его прячущимся в одном из общежитий университета в первые дни после нападения. Он держал в руках – буквально обнимал – тело своей покойной жены, чье дородное телосложение стало еще выразительнее после трех дней разложения с выделением газов, летом в Айове. Как рассказал Уилкс, они сбежали из Центра Приема Беженцев, бегом, когда не приехали автобусы. Пробежали три мили, и тут его жена прижала руки к груди, закатила глаза и упала замертво от сердечного приступа. Уилкс не смог оставить ее и, найдя кресло-каталку, довез ее огромное тело до университета, где и спрятался наедине с ее трупом и воспоминаниями о прожитой вместе жизни. Несмотря на ужасающий запах, которого Уилкс либо не замечал, либо не обращал на него внимания, эти двое являли собой душераздирающее зрелище, которое довело бы Гилдера до слез, будь он другим человеком, тем, кем он был раньше, но которого теперь не стало.
– Послушайте, – сказал Гилдер, сочувственно опускаясь на колени рядом с ним. – Я хочу сделать вам предложение.
С этого все и началось. В тот самый день, в тот самый час, когда Уилкс сделал свой первый глоток с отвращением, Гилдер услышал Голос. Насколько он понимал, он один таким остался, никто из его сотрудников ничем не показывал, что ощущает мысленное присутствие Зиро. Что же до женщины, кто знает, что у нее в голове творится? Она служит его цели, это точно.
Теперь, спустя полтора срока жизни обычного человека, его великий замысел близок к завершению. Остатки человечества собраны у его ног (этот Кервилл, как и этот Серджо, небольшой, но сильный раздражитель, горошина под периной для Плана), перед ним Уилкс, с его вечным планшетом с бумагами и лицом, на котором читаются плохие новости.
– Я просто подумал, что ты должен знать, что сборный отряд вернулся. Вернее, то, э… что от него осталось.
Начав с такого неприятного известия, Уилкс вытащил из планшета верхний лист бумаги, положил на стол Гилдеру и отошел, будто обрадовавшись, что от него избавился.
Гилдер быстро проглядел документ.
– Какого черта, Фред.
– Можно сказать, что все пошло не совсем так, как планировалось.
– Никого? Ни одного из них? Что же не так с этими людьми?
Уилкс показал на лист бумаги.
– Поставка нефти прервана, по крайней мере на время. Это плюс. Это дает множество возможностей.
Но Гилдер был безутешен. Сначала Кирни, потом вот это. Были времена, когда собирать выживших было относительно безотказным делом. Появлялась женщина, открывались ворота, вращалось колесо подъемника, опускался поверх рва разводной мост. Женщина делала свое дело, будто укротитель львов в цирке, а потом грузовики снова неслись в Айову, набитые человеческим грузом. Пещеры в Кентукки. Тот остров на озере Мичиган. Заброшенные ракетные шахты в Северной Дакоте. Недавний рейд в Калифорнию, настоящее золотое дно, пятьдесят шесть выживших, большая часть которых пошли в грузовики послушно, будто овечки, когда отключили энергию и выставили условия. (Полезайте в машину или станете едой.) Обычный расход состава, кто-то умер по дороге, кто-то не смог приспособиться к новым условиям, но все равно изрядная добыча.
И с тех пор – одно безумное кровопролитие за другим, начиная с Розуэлла.
– Очевидно, стадии переговоров практически не было. Конвой был очень хорошо вооружен.
– Мне плевать, хоть бы у них ядерная ракета была. Мы знали, что нам предстоит. Это же техасцы.
– В определенном смысле именно так.
– Мы тут уже скоро должны онлайн выйти, и теперь ты мне это говоришь? Нам нужны тела, Фред. Живые и дышащие тела. Неужели она больше не может их контролировать?
– Мы можем поступить по-старому, как раньше. Я это с самого начала говорил. Будут определенные потери, но если мы будем продолжать наносить удары по их каналу снабжения топливом, рано или поздно их оборона ослабнет.
– Мы собираем людей, Фред, а не теряем их. Или мне не удалось это объяснить? Неужели ты не можешь сделать элементарные расчеты? В людях смысл.
