– Дани.
– Дани, – повторила женщина. – А откуда ты родом?
Самый простой ответ – самый верный.
– Я отсюда.
– Конечно же, ты отсюда. Я имела в виду, изначально. Из какого народа. Из какого племени. Из какого клана.
Снова раздраженный взмах руками.
– Сама понимаешь. Твой род.
С каждым новым вопросом Сара чувствовала, как ее все больше засасывает зыбучий песок странностей этой женщины. Но было в ней и нечто, почти очаровательное. Она выглядела какой-то беспомощной, будто птичка, щебечущая в клетке.
– На самом деле из Калифорнии.
– А, вот уже ближе к делу.
Пауза, потом понимающий взгляд.
– А, понимаю. Ты работаешь, чтобы оплатить учебу. Почему сразу не сказала?
– Мэм?
– Прошу, называй меня Лайла. И не надо лишней скромности. Превосходно, что ты так поступаешь. Показывает твой характер. Конечно, это не означает, что я стану платить тебе больше, чем другим девушкам. Я ясно сказала об этом в службе. Четырнадцать в час, берись или уходи.
Четырнадцать чего, задумалась Сара.
– Четырнадцать меня вполне устраивает.
– И конечно же, социальная страховка. Мы ее оплатим и заполним форму 1099. Дэвид очень придирчив к таким вещам. Он, можно сказать, приверженец правил. Старый зануда. Боюсь, без медицинской страховки, но уверена, у тебя с этим на учебе все в порядке.
Женщина ободряюще улыбнулась.
– Значит, договорились?
Сара кивнула, совершенно ошеломленная.
– Превосходно. Должна сказать, Дани, – продолжила женщина, Лайла, скользя по комнате, будто облачко, – что ты как раз вовремя. Ни мгновением раньше на самом деле.
Она достала из кармана коробок спичек и принялась зажигать свечи в большом канделябре рядом с туалетным столиком.
– Почему бы тебе просто не поставить это сюда?
Она говорила о подносе, который дал Саре Уилкс. На нем стояли металлический графин и чашка. Сара поставила поднос на стол, на который показала женщина, рядом с резным гардеробом, завешенным платками. Лайла стала перед большим зеркалом, повела плечами так и эдак, разглядывая свое отражение.
– И что ты скажешь?
– Извините?
Женщина положила руку на живот и надавила, наполняя грудь воздухом.
– Эта ужасная диета. Не думала, что когда-нибудь в жизни была так голодна. Но это, похоже, приносит свои плоды. Что скажешь, Дани? Еще фунтов пять? Можешь отвечать честно.
В профиль женщина была совершенно худой, кожа да кости.
– По мне, вы прекрасно выглядите, – вежливо сказала Сара. – Я бы больше худеть не стала.
– Правда? Потому что я, когда в это зеркало смотрю, думаю – что это за толстуха? Этот дирижабль? О боже милосердный. Вот о чем я думаю.
Сара вспомнила, что наказал ей Уилкс.
– На самом деле, думаю, вам стоит поесть.
– Мне так говорят. Поверь мне, я уже это слышала прежде.
Она положила ладони на бедра, скорчила мину и заговорила низким, на октаву ниже, голосом.
– Лайла, ты слишком худая. Лайла, ты должна нарастить хоть немного мяса на эти кости. Лайла то, Лайла это. Ля-ля-ля.
И в ее глазах вдруг мелькнул страх.
– О боже мой, а сколько времени?
– Кажется… около полудня?
– О боже мой!
Женщина начала метаться по комнате, хватая вещи и складывая их, казалось, совершенно хаотично.
– Только не стой вот так, – взмолилась она, хватая стопку книг и засовывая их в книжный шкаф.
– А что мне нужно сделать?
– Просто… я не знаю. Что-нибудь. Вот.
Она сунула Саре в руки подушки.
– Положи их сюда. На ктоэточтоэто.
– Э, вы имеете в виду диван?
– Конечно, я имею в виду диван!
И лицо женщины будто засветилось. Чудесным, радостным, сияющим светом. Она смотрела за спину Саре, на дверь.
– Милая!
Она присела, и маленькая девочка в простом костюмчике, тряся светлыми кудрями, метнулась мимо Сары в распростертые объятия женщины.
– Ангел мой! Моя чудесная маленькая девочка!
Девочка, у которой в руках была пачка цветной бумаги, показала на замотанную в тюрбан голову женщины.
– Ты принимала ванну, мамочка?
– Конечно! Ты же знаешь, как мамочка любит принимать ванну. Какая ты умная девочка! Ну, скажи мне, как твои уроки? Дженни тебе читала?
– Мы читали про Кролика Питера.
– Чудесно! – сказала женщина, сияя. – Весело было? Тебе понравилось? Наверняка я тебе уже рассказывала, как я обожала эту книгу, когда была в твоем возрасте.
Она посмотрела на бумагу.
– А что у нас тут?
Маленькая девочка протянула ей лист бумаги.
– Это картина.
Лайла мгновение глядела на нее.
– Это я? Это картина нас двоих?
– Это птицы. Одну зовут Марта, вторую – Билл. Они строят гнездо.
На лице женщины мелькнуло разочарование, но потом она снова улыбнулась.
– Конечно же, строят. Это всякий поймет. Ясно видно, как носик на твоем чудесном личике.
Снова и снова. Сара едва могла понять то, что слышит. Ее охватило совершенно новое ощущение, ощущение тревоги, животной. Глубинное, атавистическое, накатывающее, в сочетании с полным сосредоточением ее чувств на затылке маленькой девочки, покрытом светлыми волосами. Эти локоны. Размеры, которые занимало тело девочки в пространстве, точные. Сара поняла, не осознавая, но понимая, что осознает, что этот парадокс будто раскрывает внутри ее какое-то пространство, будто образ, бесконечно отражающийся в двух зеркалах, напротив друг друга.
– Как это нехорошо с моей стороны, – сказала женщина, Лайла, голосом, совершенно оторванным от реальности, будто доносящимся с другой планеты. – Я совершенно забыла о приличиях. Ева, я хочу тебя кое-кому представить. Это наша новая подруга.
Она умолкла с пустым взглядом.
– Дани, – с трудом сказала Сара.
– Наша чудесная новая подруга Дани. Ева, спроси, как она поживает.
Девочка повернулась. Сара увидела ее лицо, и время схлопнулось в ее сознании. Сочетание форм и черт, единственное во всей вселенной. У Сары не осталось никаких сомнений.
Маленькая девочка ослепительно улыбнулась ей, не разжимая губ.
– Как поживаешь, Дани?
Сара видела перед собой свою дочь.
