Данк и его люди провели их по длинному коридору. Питер на ходу оценил обстановку, хотя оценивать было особо нечего. Просто коридор и двери. Рядом с большинством дверей – клавиатуры с кнопками, как у той двери под бассейном. Данк остановил их перед одной из дверей и резко постучал три раза.
– Войди.
Великий гангстер, Тифти Лэмонт. И снова ожидания обманули Питера. Некрупный, с очками на кончике длинного крючковатого носа, со светлыми длинными волосами, спускающимися на шею, и розовой залысиной на темени. Он сидел за большим металлическим столом и занимался тем, что пытался собрать пирамиду из деревянных медицинских шпателей.
– И Данк? – сказал он, не поднимая взгляда. – Что такое?
– Мы задержали троих проникнувших, сэр. Их привел Холлис.
– Понимаю.
Тифти продолжил терпеливо пристраивать шпатели.
– И вы не убили их по причине того, что?..
Данк прокашлялся.
– Это насчет поля, сэр. Они сказали, что что-то знают.
Руки Тифти зависли над недостроенной пирамидой. Пауза длилась несколько секунд, а затем он поднял взгляд и посмотрел на пришедших поверх очков. У него были пронзительно голубые глаза молодого человека, пусть и обрамленные обвисшими веками.
– Кто говорит?
Питер сделал шаг вперед.
– Я.
Тифти мгновение разглядывал его.
– А остальные? Что они знают?
– Они были со мной, когда я ее увидел.
– Увидел кого именно?
– Женщину.
Тифти ничего не ответил, и его лицо сделалось напряженным, как у слепого.
– Всем выйти. Кроме тебя.
Он махнул пальцем в сторону Питера.
– Как тебя звать?
– Питер Джексон.
– Кроме мистера Джексона.
– И что мне с остальными делать? – спросил Данк.
– Пошевели мозгами. Они выглядят голодными, так что почему бы тебе не предложить им что-нибудь поесть?
Огромные плечи Данка слегка дернулись вверх.
– А что с Холлисом?
– Прости, я плохо расслышал? Ты сказал, что он их привел?
– В том-то и дело. Он показал им, где мы, и все такое.
Тифти тяжело вздохнул.
– Эх, какая досада. Холлис, и что мне теперь с тобой делать? Есть правила. Есть кодекс. Воровской кодекс чести. Сколько раз мне повторять надо?
– Прости, Тифти. Я думал, что тебе необходимо услышать, что он скажет.
– «Прости» не котируется. Ты меня ставишь в очень неловкое положение.
Тифти устало оглядел комнату, будто искал слова для следующей фразы среди полок и папок на них.
– Очень хорошо. Ты какой в списке?
– Номер четыре.
– Уже нет. Ты исключен из списка на клетку, пока я не скажу иное. Знаю, насколько тебе это нравится. Считай, что я расщедрился.
Лицо Холлиса ничего не выражало. «Что за клетка?» – подумал Питер.
– Спасибо, Тифти, – сказал Холлис.
– А теперь убирайтесь на хрен все.
Все вышли из комнаты и закрыли дверь. Питер ждал, пока Тифти заговорит сам. Тот встал из-за стола и подошел к другому, небольшому, на котором стоял графин с водой. Налил себе и выпил. Молчание затягивалось. И тут он обратился к Питеру, стоя к нему спиной.
– Что на ней было надето?
– Темный плащ и очки.
– Что еще видел? Грузовик был?
Питер стал пересказывать события на Нефтяной Дороге. Тифти слушал. Когда Питер закончил, Тифти сел обратно за стол.
– Позволь мне тебе кое-что показать.
Он открыл верхний ящик стола и достал лист бумаги. Подвинул по столу в сторону Питера. Рисунок угольком, бумага жесткая и слегка пожелтевшая. Рисунок, на котором женщина и две маленькие девочки.
– Ты же видел уже один такой рисунок? Уверен, видел.
Питер кивнул. Сложно было оторвать взгляд от этой картины. В ней было сокрыто немыслимое отчаяние, будто женщина и ее дети смотрели с этого листа, находясь за пределами обычного пространства и времени. Будто это были три призрака.
– Да, в Колорадо. Грир мне показал, после того, как Ворхис погиб. Там была целая стопка их.
Подняв взгляд, он увидел, что Тифти пристально смотрит на него, будто учитель на ученика, отвечающего на уроке.
– А вам он зачем?
– Потому что я любил их, – ответил Тифти. – У меня и Вора были определенные проблемы, но он всегда знал о моих чувствах. Они и мне родными были. Поэтому он и согласился дать это мне.
– Они погибли на поле.
– Ди, да, и младшая, Сири. Их убили на месте. Быстро, но ты знаешь, как говорят. Дай мне умереть быстро, но не сегодня. Старшую, Нитью, так и не нашли.
Он нахмурился.
– Тебя все это удивляет? Не совсем то, чего ты ожидал?
Питер даже не знал, с чего и начать.
– Я рассказываю тебе все это для того, чтобы ты понял, кем и чем мы являемся. Каждый из этих людей кого-то потерял. Я даю им дом, и даю возможность выместить их гнев. Возьмем, например, Данка. Он сейчас впечатляюще выглядит, но знаешь, что я вижу, когда смотрю на него? Мальчишку одиннадцати лет. Он тоже был на поле. Потерял отца, мать и сестру. Всех.
Питер поразмыслил над словами Тифти.
– Не очень понимаю, как это связано с тем промыслом, который вы ведете.
– Так, что это лишь часть того, что мы делаем. Способ платить по счетам, если хочешь. Гражданские власти нас терпят, им приходится. В своем роде мы им нужны, точно так же как они нужны нам. Если бы мы этого не делали, этим бы занялся кто-то другой. На самом деле мы не слишком-то отличаемся от вас, Экспедиционного Отряда. Просто другая сторона медали.
Логика Тифти выглядела слишком гладкой. Хороший способ оправдать преступления. С другой стороны, Питер не мог поспорить с ней.
– Полковник Апгар сказал, что вы служили. Разведчиком-снайпером.
Тифти улыбнулся. Эти слова явно заставили его вспомнить многое.
– Мог бы догадаться, что за этим стоит Гуннар. А что еще он тебе сказал?
– Только то, что вы дослужились до капитана, прежде чем вас выгнали. Сказал, что вы были лучшим разведчиком-снайпером за все время его службы.
– Правда? Ну, он преувеличил, хотя и не слишком.
– А почему вы ушли?
Тифти безразлично пожал плечами.
– Причин много. Можно сказать, что меня не устраивала жизнь военного в целом. А твое присутствие здесь говорит мне о том, что она и тебя не во всем устраивает. Я бы сказал, что вы вышли за пределы дозволенного, лейтенант. Сколько дней вы уже в самоволке?
