Наедине.
– Умоляю тебя, – прохрипела она. – Только больно не делай. Я сделаю тебе хорошо.
– Очень забавно.
– Опусти меня, и я тебе покажу, как хорошо.
Он задумался.
– Только скажи мне, что ты хочешь, и я это сделаю.
– Врешь, тварь.
– Можешь оставить наручники. Обещаю, не стану драться.
Она увидела, что эта мысль его заняла. Она обнаженная, у нее кровь течет. Что может женщина в таком состоянии? Ключи на карабине на ремне его штанов, на полу позади него. Алиша заставила себя не смотреть на них.
– В этом что-то есть, – сказал Сод. – Вот что.
Цепи, перекинутые через свисающий с потолка блок, были зафиксированы рычагом на стене. Сод, без штанов, уже возбужденный, подошел к нему и отпустил тормоз. Грохот над головой. Ноги Алиши коснулись пола.
– Немножко посвободнее, – сказала она. – Мне же двигаться надо.
Мечтательная ухмылка.
– Мне нравится, как ты мыслишь.
Давление на запястья ослабло.
– Еще немного.
Ее тактика была совершенно очевидна, но предвкушение лишило мужчину остатков рассудка. Руки Алиши упали вниз, к телу. У нее почти два метра слабины.
– Только без фокусов.
Она призывно опустилась на четвереньки. Сод подошел к ней сзади и стал на колени.
– Я сделаю тебе хорошо, – сказала она. – Обещаю.
Он уже положил ладони на ее бедра, и тут она отвела правую ногу к груди и резко выпрямила, ударив ему в лицо. Хруст, вскрик. Алиша вскочила на ноги и резко развернулась. Он сидел на полу, держась рукой за нос, сквозь пальцы текла темная кровь.
– Ты сука долбаная!
Он рванулся к ней, протянув руки к ее горлу. Вопрос в том, кто успеет первый. Алиша сделала шаг назад и взмахнула рукой в сторону, сворачивая цепь в лассо и бросая ее вперед.
Петля упала поверх его головы. Алиша резко дернула цепь, подтягивая его и закручивая вокруг себя, за счет его инерции. Теперь она оказалась у него за спиной. Крутанула другой рукой, накидывая ему на шею вторую петлю. Резкий рывок, и она обхватила его ногами за пояс. Сод размахивал руками, из его горла вырывались булькающие звуки. Умри, свинья, подумала она, просто умри. Изо всех сил откинулась назад, всем весом, дергая за цепи, как за поводья. Они начали падать, цепи прокатились по блоку. Резкий рывок, и они повисли, выбрав слабину цепи. Алиша услышала долгожданный звук, хруст ломающейся кости.
Они висели в полуметре над полом, скованные цепями. Поверх нее было сто килограмм веса, теперь – мертвого. Алиша поджала ноги, крепко поставила на пол и прогнулась. Колени Сода согнулись, его тело сползло вперед и ничком упало на бетонный пол, когда она сняла цепи с его шеи. Дотянувшись до ключей, она расстегнула наручники и скинула их с рук.
А потом принялась пинать его ногами, топтать его голову, размазывая его лицо о бетонный пол сильными ударами пяткой сверху. В голове не было мыслей, только ревущая ненависть. Она схватила его за волосы, подтащила его безжизненное тело к стене, приподняла его и принялась молотить о стену его головой.
– Как тебе это, кусок дерьма? Нравится шея сломанная? Нравится, как я убиваю тебя? Больной дохлый ублюдок!
Может, снаружи кто-то есть, может, нет. Может, снова ворвутся другие, закуют ее в цепи, и все начнется по новой. Без разницы. Голова Сода важнее. Она будет бить ею о стену, пока он не станет самым мертвым мертвецом в мировой истории, за все времена. Она орала.
– Будь ты проклят! Будь ты проклят!
А потом все кончилось. Алиша отпустила его. Тело свалилось на бок, оставив после себя на стене блестящее пятно от мозга. Алиша рухнула на колени, судорожно хватая ртом воздух. Все было кончено, но она этого не чувствовала. Это не могло уже кончиться, никогда.
Ей нужна одежда. Ей нужно оружие. Она нашла пристегнутый к штанам Сода нож с тяжелой рукояткой. Баланс хреновый, но пойдет. Она взяла его штаны, а потом расстегнула на нем рубашку и стянула ее с него. С отвращением оделась в его одежду, воняющую им. По коже пошли мурашки, будто он прикоснулся к ней. Закатав рукава и брючины, она стянула штаны на талии. Ботинки, слишком большие, только замедлят ее. Придется идти босиком. Она оттащила тело от двери и постучала по ней рукояткой ножа.
– Эй! – крикнула она, сложив ладони рупором и стараясь понизить тон голоса. – Эй, я здесь заперт!
Шли секунды, а ответа не было. Может, там действительно никого нет. Что тогда делать? Она замолотила по двери, еще громче, мысленно умоляя, чтобы кто-нибудь пришел.
И тут замок щелкнул. Алиша метнулась в сторону, прячась за открывающейся дверью. Вошел охранник.
– Какого черта, Сод, ты же мне сказал, что у меня тридцать минут…
Он не успел договорить. Алиша набросилась на него сзади, закрывая ему рот рукой, а второй воткнула ему нож в спину, снизу вверх, и провернула.
Опустила тело на пол. Хлынула кровь, темным потоком, растекаясь лужей. Густой запах ударил ей в нос. Алиша вспомнила свою клятву. «Я выпью досуха этих ублюдков. Я покрещу себя в крови моих врагов». Эта мысль поддерживала ее все дни этих мучений. Но теперь, глядя на двоих мужчин, сначала на охранника, а потом на Сода, на его нагое тело, будто белое пятно на бетоне, она содрогнулась от отвращения.
Не сейчас, подумала она и выскользнула в коридор.
Поле погрузилось во тьму. Мгновение ничего не происходило. А затем высоко над их головами зажегся свет, холодный и синий, будто искусственное лунное сияние.
Сзади серебристого грузовика появилась Лайла. Красноглазые сняли очки и убрали в карманы. Хоппел бросил бесплодные мольбы и просто плакал. На поле выехал другой грузовик. Из кабины вылезли двое посов и подбежали к задним дверям. Открыли их.
Появились одиннадцать человек, шесть мужчин и пять женщин. Они были скованы по рукам и ногам и сцеплены между собой цепями. Они спотыкались, плакали, умоляли пощадить их. Объявший их ужас был настолько велик, что они были не в состоянии сопротивляться. Сара окаменела, так, будто у нее начался озноб. Одна из женщин была похожа на Карен Молино, но с такого расстояния Сара не могла разглядеть ее лица. Посы подтащили их к Хоппелу и приказали стать на колени.
– Это так впечатляет, – сказал кто-то рядом.
Все посы, кроме одного, отбежали. Последний остался вместе с Лайлой, у задних дверей большого грузовика. Тело Лайлы покачивалось из стороны в сторону, как и ее голова, будто ее колыхало незримым течением или она танцевала под неслышимую музыку.
– Я думал, должно было быть десять, – сказал тот же голос.
Один из красноглазых, двумя рядами ниже от Сары.
– Ага. Десять.
– Но их там одиннадцать.
Сара пересчитала. Одиннадцать.
