Пришло время, много лет спустя, когда Боза уже не было, как и их матери, когда Ворхис задумался. Почему он и его брат никогда не говорили о таком с родителями? Это было бы совершенно естественно. Но, хорошенько поразмыслив, он не припомнил ни одного случая, как и не вспомнил, чтобы мать или отец хоть слово сказали насчет карты Боза. Почему так случилось? И что стало с картой, которая, как помнил Ворхис, исчезла внезапно, была и сплыла? Как будто все рассказы о Коффи и Экспедиционном Отряде были частью некоего тайного мира – мальчишеского мира, который однажды ушел навсегда. Неделю за неделей эти вопросы снедали его так сильно, что как-то утром за завтраком он наконец набрался смелости и спросил отца. «Шутишь», – рассмеялся отец. Тэд Ворхис еще не был стар, но выглядел старым – половины волос и зубов уже нет, постоянно влажная кожа, руки, будто связки костей, лежащие на кухонном столе. «Ты серьезно? Ладно, ты, – с тобой еще все не так плохо, но Боз – просто умолкнуть не мог. Коффи, Коффи, Коффи, весь день. Не помнишь?» Он закрыл глаза во внезапно нахлынувшей печали. «Дурацкая эта карта. Если по правде, у меня духу не хватало сорвать ее со стены, но ты меня тогда удивил. Никогда в жизни не видел, чтобы ты так плакал. Наверное, ты все-таки понял, что все это чушь. Коффи и все они, остальные. Что это ничего не даст в конечном счете».
Но это не было ерундой. Никогда не было, не могло быть. Как это могло быть ерундой, если они так любили Боза?
Все дело было в Тифти, конечно. Тифти-лжец, Тифти-болтун, Тифти, который так хотел быть нужным хоть кому-нибудь, что готов был ляпнуть любую глупость – так, что клялся, что видел Коффи своими глазами. «Тифти, – смеялись они, – ты охренел, Тифти, ты ни Коффи не видел, ни кого-то еще». Однако пока они смеялись, эта мысль укоренилась в их головах. У мальчишки был талант, заставить тебя поверить ему, одновременно выведав нечто нужное ему самому. Он совершенно незаметно втерся в их компанию, так быстро, что никто и не понял, как это произошло. Вот его еще не было, и вот он уже есть. Совершенно обычный день был – церковь, потом школа, время мучительно тянется до трех часов, звонок, внезапная свобода, двести человек детей бегут по коридору и лестнице, на улицу. Идут по улице, по домам, их все меньше, одноклассники сворачивают каждый к своему дому, и вот их снова четверо.
Не совсем, если быть точным. Они пошли в переулок, заваленный старыми магазинными тележками и промокшими матрасами, сломанными стульями. Люди всегда выбрасывают мусор на задний двор, что бы там квартальный ни говорил. И поняли, что за ними следят. Следом шел мальчишка, тощий, как палка, с узким лицом и шапкой светло-рыжих волос, выглядевших так, будто они ему на голову с большой высоты упали. Хотя на дворе был январь, в воздухе висела сырость, на нем не было пальто, только свитер, джинсы и пластиковые шлепки. Он шел со стороны школы, но они были уверены, что никогда там его не видели. Дистанция, на которой он шел за ними, была достаточно мала, чтобы вызвать их любопытство, но и достаточно велика, чтобы не счесть его поведение вызывающим. Пробная дистанция. Будто он хотел сказать: я могу быть вам интересен. Быть может, вы дадите мне шанс.
– Как думаешь, чего он хочет? – спросил Крук.
Они дошли до конца переулка, где устроили себе небольшое укрытие из обломков досок. Полом служил заплесневевший матрас, из которого торчали пружины. Мальчишка остановился метрах в десяти, переминаясь с ноги на ногу. В том, как он держался, было что-то такое, что создавало впечатление, будто части его тела не совсем крепко соединены друг с другом, будто его собрали из кусков, принадлежащих четырем разным мальчикам.
– Ты за нами следил? – окликнул его Крук.
Мальчишка не ответил. Посмотрел вниз и в сторону, будто пес, старающийся не смотреть в глаза. Они увидели отметину на левой стороне его лица.
– Ты глухой? Я тебе вопрос задал.
– Я за вами не следил.
Крук повернулся к остальным. Старше их на год, он был главным по умолчанию.
– Кто-нибудь знает этого парнишку?
Никто не знал. Крук снова поглядел на него.
– Ты, погоняло какое?
– Тифти.
– Тифти? Что за имя такое, Тифти?
Он уперся взглядом в носки ног.
– Просто имя.
– Тебя так мать зовет? – спросил Крук.
– Нет ее у меня.
– Она умерла или бросила тебя?
Парень начал рыться в кармане.
– И то и другое, похоже. А тебе зачем?
Он посмотрел на них, щурясь.
– У вас типа команда?
– С чего ты взял?
Парень пожал худенькими плечами.
– Просто посмотрел на вас.
Крук оглядел остальных, потом снова посмотрел на мальчишку. И тяжело вздохнул.
– Ладно, нечего тебе стоять как придурку. Иди поближе, хоть разглядим тебя.
Мальчишка двинулся к ним. Ворхис подумал, что есть в нем что-то знакомое, этот затравленный взгляд. Хотя, быть может, просто то, что любой из них мог оказаться одиночкой, таким же, как он. Отметина на щеке оказалась большим лиловым синяком.
– Эй, я этого парня знаю, – сказала Ди. – Ты же в Центре живешь, так? Я тебя видела, как ты оттуда выходил, вместе с нашим папой.
Центр Проживания Хилл-Кантри. Дом с кучей маленьких квартир, ужасная теснота там. Все называли его Центр.
– Это правда? – спросил Крук. – Только что приехал?
Мальчишка кивнул.
– Из Эйчтауна.
– Ты оттуда родом? – спросил Крук. – А отец?
– У меня только тетя, Роуз. По большей части она за мной приглядывает.
– Что у тебя там в кармане? Смотрю, ты все возишься.
Мальчишка вынул руку из кармана. Складной нож с кучей примочек. Крук взял его в руку, и все четверо принялись разглядывать нож. Обычные лезвия, пила, отвертка, ножницы, штопор, даже увеличительное стекло, только линза от времени помутнела.
– Откуда ты это взял? – спросил Крук.
– Мой папа мне дал.
Крук нахмурился.
– Он у тебя в промысле?
Мальчишка мотнул головой.
– Не-а. Он гидротехник. На плотине работает.
Он показал на нож.
– Берите, если хотите.
– С чего бы мне хотеть твой нож?
– Черт, если он ему не нужен, я возьму, – сказал Боз. – Давай сюда.
– Заткнись, Боз, – сказал Крук, медленно оглядев парня. – Что у тебя с лицом стряслось?
– Просто упал, вот и все.
В его тоне не было испуга, таким же тоном он мог сказать, какой сегодня день недели. Однако все мгновенно уловили в его словах ложь.
– Упал на кулак, типа того. Твой отец это сделал или кто еще?
Парень ничего не ответил. Ворхис заметил, как у него дернулся подбородок.
