– Вопрос, конечно же, в том, куда ушел Мартинес. У Алиши на этот счет никаких мыслей не было?
– По крайней мере она мне не сказала.
– А сам что думаешь?
– Думаю, что найти их будет сложнее, чем мы предполагали.
Он ждал, глядя на Грира. Майор ничего не сказал.
– Мое предложение в силе. Ты нам действительно очень бы пригодился, – сказал Питер.
– Ты меня переоцениваешь, Питер. Я всегда был лишь попутчиком.
– Не для меня. И Алиша то же самое сказала бы. Все мы.
– Я принимаю твою похвалу. Но это ничего не меняет. Что сделано, то сделано.
– Мне кажется неправильным, что ты вообще здесь.
Грир небрежно пожал плечами.
– Может, да, может, нет. Поверь, я немало об этом думал. Экспедиционный Отряд был для меня смыслом жизни. Я его потерял. Однако я поступил так, как считал правильным в тот момент. В конечном счете человек сам творец своей судьбы, вот и все.
Он прищурился, глядя на Питера.
– Но мне не это надо было тебе сказать, так?
Майор был прав, абсолютно.
– Наверное, да.
– Ты хороший солдат, Питер. Ты всегда им был, и я не лукавил, говоря про форму. Она тебе подходит. Вопрос лишь в том, подходишь ли ты ей.
Это не было обвинением, напротив.
– Я и сам иногда задумываюсь, – признался Питер.
– Все иногда задумываются. Военная служба – дело такое. В сортир не сходишь, рапорт в трех экземплярах не заполнив. В твоем случае, я бы сказал, что вопрос серьезнее. Тот человек, которого я тогда вынул из ловушки, не подчинялся ничьим приказам, действовал сам по себе. Думаю, даже не осознавая, каким именно образом. И теперь, пять лет спустя, ты мне рассказываешь, что командование решило прекратить охоту. Скажи мне, они правы?
– Конечно же, нет.
– А как мы можем объяснить им это? Как можем заставить их передумать?
– Я всего лишь младший офицер. Они не станут меня слушать.
Грир кивнул.
– Согласен. Вот такая у нас ситуация.
Повисло молчание.
– Может, тебе пригодится, – начал Грир. – Помнишь, что я тебе тогда ночью сказал, в Юте?
– Там была не одна ночь, Луций. И сказано было немало.
– Но было. В особенности это. Точно не помню, где именно мы тогда были. Через пару дней, как от Фермы ушли, не меньше. Прятались под мостом. Безумной формы скалы повсюду. Я запомнил, как они выглядели на закате, будто их изнутри подсветило. Первым на часах был ты, а я должен был тебя сменить. У нас случился разговор. Та самая ночь, когда я спросил тебя, что ты станешь делать с флаконами, которые отдала тебе Лэйси.
Все мгновенно вернулось к нему. Красные скалы, мертвая тишина, разговор у костра. Будто память об этом все пять лет скрывалась в глубине сознания Питера, не всплывая на поверхность до сегодняшнего дня.
– Я помню.
Грир кивнул.
– Надо думать. Позволь мне сказать, что когда ты вызвался добровольцем, чтобы тебе вкололи вирус, просто выставил руки, это был самый отчаянный поступок из всех, которые я видел, а я видел немало отчаянных поступков. Я бы так никогда не смог. Я и до того тебя уважал, но после этого…
Он помолчал.
– Той ночью в Юте я тебе кое-что сказал. «Все, что случается, есть нечто большее, чем просто случай». Тогда я, по сути, сам себя убеждал, пытаясь облечь в слова то, что не мог понять окончательно, но с тех пор я много об этом думал. Ты нашел Эми, я нашел тебя, Лэйси, Бэбкока, все то, что случилось на той горе. События кажутся случайными, когда ты в их гуще, но потом, оглядываясь назад, ты начинаешь понимать. Цепочка совпадений? Простое везение? Или нечто большее? Я понял одно, Питер. Это путь. Более того, истинный путь. Какова была вероятность того, что все это случится? Что все сложится именно так, как нам необходимо? В этом проявляется сила, друг мой, сила за пределами нашего понимания. Можешь называть ее, как тебе нравится. Она не нуждается в именах, поскольку сама она хорошо знает тебя, друг мой. Ты спрашивал, чем я тут целыми днями занимаюсь. Ответ очень прост. Я просто ожидаю, что произойдет дальше. Верю в промысел Божий.
Он загадочно улыбнулся Питеру. Его лицо, его мускулистый обнаженный торс покрывала пленка пота, придавая воздуху резкий запах.
– Странно от меня слышать такое? Ты, наверное, думаешь: «Бедняга свихнулся в одиночестве, в этой камере». Ты не первый так думаешь.
Питер ответил не сразу.
– На самом деле, нет. Я думаю о том, как ты мне кое-кого напоминаешь.
– И кого же?
– Ее звали Тетушкой.
Теперь пришла очередь Грира вспоминать. Он медленно кивнул.
– Конечно. Та женщина, которую мы похоронили, когда вернулись в Колонию. Ты мне о ней ничего не рассказывал, хотя мне было интересно. Но я не хотел настаивать.
– Имел право. Можно так сказать, что мы были близки, хотя с Тетушкой вообще сложно что-то сказать. Через раз мне казалось, что она меня с кем-то путает. Я постоянно к ней наведывался. Она тоже любила поговорить о Боге.
– Неужели? – с довольным лицом спросил Грир. – И что же она рассказывала?
Как странно, подумал Питер, вспоминать о Тетушке спустя столько лет. Как и рассказ Грира о той ночи в Юте, эти его воспоминания о старой женщине, о том времени, которое они провели вместе, вдруг всплыли в его памяти так, будто это случилось вчера. Жаркая кухня, ужасный на вкус чай, идеальный, почти благоговейный распорядок в ее тесном доме. Мебель, книги и картины, реликвии. Узловатые морщинистые ноги, всегда босые, морщинистый беззубый рот, редкие пушистые седые волосы, казалось, висящие над ее головой ореолом, будто отдельно. Тетушка всегда была какой-то отстраненной, отдельной ото всех, в своей хижине на краю луга, словно она существовала в каком-то совершенно ином мире, на островке человеческой памяти, вне времени. Теперь, вспоминая, Питер начал понимать, что влекло его к ней. В присутствии Тетушки все обыденные заботы казались ему мелочью, всегда.
– Почти одно и то же. Понять ее было не слишком просто.
Питер вдруг отчетливо вспомнил один из разговоров.
– Вот оно что. Это случилось в ту самую ночь, когда у ворот появилась Эми.
– И?
– Она сказала: «Бог, в которого я верую, ничего не оставляет на волю случая».
Грир внимательно глядел на него.
– И она сказала это тебе.
Питер кивнул. Он все еще никак не мог отойти от ощущения яркости этого воспоминания.
– Тогда я подумал, сам понимаешь, Тетушка, что с нее взять.
Грир внезапно улыбнулся.
– Что ж, похоже, что эта женщина кое-что поняла. Жаль, что у меня не было шанса с ней увидеться. Уверен, мы бы хорошо друг друга поняли.
