– Иди обратно и стой.
Она вернулась. Коснулась пальцами головы, и они стали липкими от крови. Она поглядела на нее, внимательно, шевеля пальцами. Это что-то значит. Это моя кровь, подумала Сара. Раз это моя кровь, значит, я жива.
На стуле уже сидела следующая женщина. Вроде бы ее Каролина зовут, вспомнила Сара. Они встречались в лазарете Розуэллского гарнизона. Медсестра, как и Сара. Рослая, ширококостная женщина, излучавшая здоровье и хорошее настроение, уверенность. Сейчас она плакала, уткнувшись лицом в ладони, пока цирюльник делал свое дело.
Их остригли одну за другой. Как много значат волосы, поняла Сара. Безликие бритые головы лишили их чего-то личного, превратили их в однородную массу, будто в стадо скота. У нее кружилась голова от голода, и она едва держалась на ногах. Есть никому не давали, несомненно, чтобы сделать их более послушными, чтобы они почувствовали некую благодарность к пленившим их, когда те дадут им поесть.
Когда со стрижкой было покончено, их погнали ко второму бетонному зданию для чего-то, что назвали «обработкой». Выстроили в шеренгу перед длинным столом, за которым сидел один из охранников, с выражением лица начальника. Их по очереди вызывали к столу, и каждый раз он цеплял на планшет новый лист бумаги.
– Имя?
– Сара Фишер.
– Возраст?
– Двадцать один.
Он оглядел ее с ног до головы.
– Читать умеешь?
– Умею читать. Да.
– Особые умения?
– Умею ездить.
– Ездить?
– Верхом.
Он слегка закатил глаза.
– А что-нибудь полезное?
– Не знаю.
Сара пыталась выбрать что-нибудь безопасное.
– Шить? – сказала она.
Он зевнул. У него были настолько плохие зубы, что они, казалось, зримо шатались у него во рту. Что-то чиркнув на листе бумаги, он оторвал его нижнюю половину. Достал из корзины под столом потрепанное одеяло, металлическую тарелку, мятую кружку и ложку. Поставил на стол и подвинул к ней, положив сверху бумажку. Сара мельком поглядела на нее. Ее имя, потом пять цифр, потом «Барак 216», а снизу – «Биодизель». Буквы печатные, будто ребенок писал.
– Следующая!
Один из охранников взял ее за руку и повел по коридору, по обе стороны которого были закрытые двери. Завел в крохотную комнату, где стоял стул, такой, каких Сара никогда в жизни не видела. Зловещее приспособление, металлическое, с обивкой из потрескавшейся красной кожи, спинка откинута назад на сорок пять градусов, ремни на уровне груди, а еще для запястий и лодыжек. Над ним, будто лапы гигантского паука, спустившегося с потолка на паутине, висел набор сверкающих металлических инструментов. Охранник толкнул ее к креслу.
– Сидеть.
Он привязал ее к креслу и вышел. Откуда-то снаружи донесся резкий высокий звук, зловещий, приглушенный толстыми стенами. Это вопль? Саре показалось, что она не в себе. Если бы в желудке хоть что-то было, ее бы стошнило. Пали последние рубежи ее защиты. Она будет умолять. Будет просить. У нее нет сил сопротивляться.
Позади нее открылась дверь. Краем глаза она увидела мужчину, одетого в серый костюм. С небольшим округлым брюшком и дымчатыми очками на кончике носа, с кустистыми бровями, приподнятыми по краям. В его лице даже было нечто доброе, как у старого дедушки. Он держал в руке планшет с листом бумаги, как и охранник. Потом поднял взгляд и улыбнулся.
– Сара, так?
Она кивнула, чувствуя вкус желчи во рту.
– Я доктор Верлайн.
Он поглядел на ремни и покачал головой.
– Эти люди идиоты. Обычные убийцы, если по мне. Уверен, ты голодала. Давай посмотрим, не сможем ли мы тебя отсюда вытащить.
Она ощутила проблеск надежды, думая, что он ее отпустит, но вместо этого он пододвинул к креслу табурет и надел латексные перчатки. Значит, нечто другое. Он коснулся рукой ее подбородка и открыл ей рот. Внимательно поглядел внутрь, а потом выставил два пальца перед ее лицом.
– Следи за ними, пожалуйста.
Сара смотрела на пальцы, которые описали восьмерку. Мужчина убрал руку. Пощупал ей пульс, потом достал из кармана костюма стетоскоп и послушал сердце. Выпрямился и снова поглядел на лист бумаги на планшете, щурясь.
– Проблемы со здоровьем? Паразиты, инфекции, ночные приливы, проблемы с мочеиспусканием?
Сара мотнула головой.
– Что с менструациями?
Он ставил галочки по пунктам.
– Есть проблемы? Например, излишнее кровотечение.
– Нет.
– Тут написано, что тебе…
Он перевернул страницу.
– Двадцать один. Это верно?
– Да.
– Была беременна?
Внутри ее все сжалось.
– Это простой вопрос.
– Нет, – ответила она, мотнув головой.
Если он и понял, что она лжет, то не подал вида. И уронил планшет на колени.
– Ладно, похоже, у тебя отличное здоровье. Отличные зубы, позволю себе сказать. Тут уж ничего не поделаешь.
Что ей теперь, спасибо сказать? Над ее головой все так же зловеще висел металлический паук.
– Тогда ладно, посмотрим, сможем ли сделать все по-быстрому и отправить тебя восвояси.
Внезапно что-то изменилось. Сара ощутила это по тому, как его лицо внезапно стало жестким, но не только. Будто сам воздух в комнате еле заметно изменился. Доктор принялся лихорадочно жать на педаль под креслом, раздался жужжащий звук, а затем он протянул руку над ее лицом и опустил одну из паучьих лап. На ее конце, в такт движениям его ноги вращалось небольшое сверло.
– Тебе будет легче, если ты не будешь шевелиться.
Спустя много минут Сара стояла снаружи, под лучами весеннего солнца, прижимая к груди свои скудные пожитки. Когда она начала орать, доктор дал ей в зубы кожаный ремень, чтобы она его закусила. На бледной коже на внутренней стороне ее предплечья, разрезанной, а потом зашитой, виднелась блестящая металлическая пластинка с теми же цифрами, что на листе бумаги. 94801. Теперь это ты, объяснил доктор, убирая ремень с вмятинами от ее зубов. Сдернув перчатки, он пошел к раковине, чтобы вымыть руки. Кем бы ты себя прежде ни считала, это теперь не ты. Ты теперь плоскоземец номер 94801.
Крытый полуприцеп уехал, на его месте стояла пятитонка с открытым кузовом. Сара увидела надпись из букв, идущих по кругу. «Национальная Гвардия Айовы». Первое свидетельство того, где она оказалась. Охранник махнул рукой, приказывая ей садиться внутрь. Второй охранник стоял у переднего края кузова, привалившись спиной к кабине и лениво покручивая в воздухе дубинкой, висящей на его запястье на кожаном ремешке. Внутри уже были некоторые из женщин и мужчин, тех, кто прибыл с ней. Сидели на скамейках, ссутулившись, раздавленные тем, что произошло с ними.
