– Никого нет? – Мистина направился к Эльге, на ходу оглядывая полутемную избу.
Эльгу заново поразило, что он ступает мягко и бесшумно, что при его росте казалось особенно удивительным. За время их разлуки она забыла эту его особенность, и сейчас, во тьме и тишине, даже стало немного страшно. Вновь дико забилось сердце: войдя, он как будто заполнил собой всю избу.
– Я всех выслала. И велела не являться, пока не позову.
– Ты ждала меня?
– Если бы ты не пришел, я бы решила, что ты с ним заодно.
– Но я же тебе сказал… – Мистина подошел к ней вплотную, и она встала.
Давным-давно, знакомясь с ним, она ощущала: находясь рядом, он будто окутывал ее невидимой сетью и подчинял волю; ни слова не говоря, каким-то образом давал понять, что он здесь главный. Поначалу ее пугала эта его особенность, а потом она привыкла и перестала ее замечать. После долгой разлуки, каждый раз за эти годы, она ощущала это заново – и заново изумлялась, как ему это удается.
– Ты ждала меня? – несколько иначе повторил Мистина, вкладывая в этот вопрос уже другой смысл.
– Я только это и делала, – выдохнула Эльга.
Теперь, когда он стоял к ней вплотную, ее снова начала бить дрожь. Не прикасаясь, он ухитрялся охватить ее целиком. Сейчас же его было так много, что ей стало трудно дышать. Было чувство, будто ее собственная жизнь томится где-то в плену и уже изнемогает. А дверь на волю где-то рядом, но она напрасно шарит ладонями по глухой стене и не может ее найти.
На синей шерсти его кафтана блестели мелкие капли – на дворе снова пошел дождь. Почти невольно она провела рукой по его груди, стирая капли. Он поймал ее руку и сжал в своей.
Мистина и правда не совсем понимал, как она настроена. Во времена общего согласия ему не приходило в голову ревновать ее к Ингвару, но теперь он усомнился: а вдруг новая женитьба мужа так сильно ранила ей душу, что не оставляет места в мыслях ни для кого другого?
– Как же тебя отпустили из Киева так скоро? – Эльга подняла на него глаза. – Вы правда приехали только вчера?
– Ингвар меня очень просил поехать за тобой поскорее. И очень обрадовался, когда я сказал, что поеду завтра.
– Ты знал…
– Да. С Протолчи знал. И понимал, что надо спешить. Положил себе терпеть до Киева. Приезжаю – а тебя там нет. Всю ночь почти не спал – в оконце глядел и ждал, не светает ли.
Эльга вспомнила, как лежала в постели на его месте в ту ночь, когда Ута передала ей весть о его возможной гибели. Лежала и думала о нем.
– Ты соскучился по своей жизни? – Она улыбнулась, чувствуя, как с каждым вдохом тяжесть на сердце уменьшается.
– Да. – Он окинул ее пристальным взглядом, будто хотел сквозь покровы тела увидеть внутри нее огонек, отданный на хранение.
То, что должно было вернуть его к жизни, находилось здесь и больше нигде.
Ни единое цветное пятно не нарушало белизну ее «печальной сряды». Даже греческое ожерелье из смарагдов и жемчужин исчезло с груди. Зато Мистина видел тонкий знакомый ремешок, на котором тринадцать лет носил своего костяного ящера. Этот ремешок обвивал шею Эльги и уходил под платье.
– Ты носишь его? – Мистина в удивлении приподнял брови.
Еще в гриднице он разглядел какой-то ремешок на месте ожерелья, но не был уверен, что это тот самый.
– Да. – Эльга смутилась и ненадолго опустила глаза. – Не стоило мне… это же твой оберег… Но мне казалось… что, пока он при мне, это как-то помогает…
– И давно ты его носишь? – Взгляд Мистины заострился от некой мысли.
– С тех пор, как узнала о битве в Босфоре. С зажинок.
Он помолчал, мысленно высчитывая время. Зажинки… это примерно в то время, когда войско вошло в Ираклию.
– Мне казалось, этим я могу как-то уберечь и тебя, и войско… – сбивчиво продолжала Эльга. – Знаешь, есть такая сказка, как одного молодца колдун извести хотел, а его колдунова дочка прятала: то перышком в птицу, то колечком в море, а потом превратила в ветерок и к себе в грудь вдохнула – там колдун не нашел. И мне казалось, что я могу…
Мистина обнял ее и крепко прижал к себе. Он понял ее даже лучше, чем она сама поняла, что сделала. Все концы сошлись и поразили его так, что перехватило дыхание. Тот весенний поцелуй спас ему жизнь. В нем он отдал ей некую часть своей души и благодаря этому выжил там, где выжить был не должен. И он прижимал к себе Эльгу с чувством, что она – драгоценный сосуд, хранилище его самого главного, невидимого сокровища.
Но теперь пришла пора забрать его назад.
– Возьми. – Эльга высвободилась из его объятий, вынула костяного ящера из-под платья, сняла с шеи ремешок и передала ему.
Мистина сжал ее руку с ящером в своей, поцеловал ее пальцы, глядя на нее с горячей благодарностью. Она сохранила не только ящера, но именно то, что он отдал ей на сохранение. И в эти мгновения он ощутил такую яростную готовность сделать ради нее все – чего она только ни попросит, – что сам содрогнулся.
– Я привез тебе за него выкуп. – Он надел ремешок к себе на шею и стал расстегивать кафтан.
Эльга не могла отвести глаз от его руки – будто ей указывали путь к той двери, какую она искала на ощупь. Дойдя до пояса, он взял ее ладонь и просунул к себе под кафтан. Ее пальцы коснулись шелка, под которым ощущалось что-то твердое, узорное, но Эльга едва отметила это краем сознания – куда больше ее взволновало прикосновение его руки, тепло его тела.
Тем не менее она вытащила это что-то – маленький шелковый мешочек. Мистина молча ждал, и она развязала витой шнурок. Сам этот мешочек, плотный гладкий красный шелк, изящно свитый шнурок из более темного, брусничного цвета шелковой нити – все дышало роскошью невиданного царства. Держа его в руках, Эльга будто видела далекую землю, где все устройство жизни – иное, причем так давно, что невозможно и вообразить. Разность эта сказывалась в каждой шелковинке.
Развязав шнурок, она вытряхнула на ладонь содержимое мешочка. И невольно ахнула. Подвески… или серьги – вроде бы гречанки такое носят в ушах. Золотые полумесяцы, внутри – узор из красной, синей и зеленой эмали, снаружи – треугольные лучи из крошечных золотых шариков, крупные жемчужины на золотых тычинках… От восхищения перехватило дух. Она не могла и представить, что в мире существуют такие красивые вещи.
– Самое лучшее, что я нашел в Греческом царстве…
– Где же ты такое взял? – Она подняла на него изумленные глаза.
Подобная роскошь могла принадлежать только царице, а в Царьграде ведь войско не бывало!
– В монастыре. Куда Уннар залез по скале, помнишь, Ивор рассказывал?
– Кто же там такое носил?
– Это кто-то поднес в дар их богу.
– Царица?
– Может, и царица. И когда я это увидел, то нагло, против правил, у всех на глазах присвоил, – Мистина улыбнулся. – Сказал, что это пойдет в долю княгини. Никто не возражал.
