– Все равно не починишь, – пожал братишка плечами. – К тому же он слишком тяжелый и занимает много места в рюкзаке. Какой смысл таскать его с собой?
– Хорошо, раз ты уверен… – сказала Майра, глядя, как братишка закрывает крышку компьютера, словно складывает вдвое лист бумаги. Петли заржавели. Возиус был прав: компьютер, как и многое давно потерянное, не спасти. Святое Море, может, и уберегло их от Конца, однако разрушало все, к чему прикасалось.
– Хочешь произнести молитву? – предложила Майра.
Взгляд Возиуса потемнел.
– Нет, я в молитвы не верю.
Братишка зашвырнул компьютер в море: пару раз перевернувшись, он врезался в волны, и волны поглотили его.
* * *
В лагере их ждали обеспокоенные Калеб и Пейдж.
– Майра, нельзя убегать вот так, без предупреждения, – бросился к ней Калеб. Лишь обняв Майру, он немного успокоился.
Она же, напротив, напряглась во время этих объятий. Ей было неуютно, хотелось отстраниться, когда он целовал ее. Да что с ней такое? Почему она не может любить Калеба так, как он любит ее? Выждав еще немного, Майра все же отстранилась.
– Сестра мне то же самое говорила, – сказал Возиус. Стряхнув с себя рюкзак, он плюхнулся на землю.
– Ну, значит, это вас обоих касается, – строго произнесла Пейдж. Ее длинные белокурые пряди свалялись, а милое личико было в грязи.
С тех пор как они бежали, Майра еще ни разу не видела своего отражения. И хотя она не могла сравниться с Пейдж в красоте, все же не стоило совсем уж запускать себя. Майра коснулась выступающих скул, свалявшихся кудрей и взглянула на пальцы. Все черные.
– Простите, я не подумала, – извинилась Майра и виновато поковыряла ногой землю. – Я проснулась, а Возиуса нет… запаниковала и бросилась искать. Обещаю, больше не повторится.
– Клянешься Оракулом? – спросил Калеб.
– Оракулом и Святым Морем, – сказала Майра и покрутила ладонью у груди. Они улыбнулись друг другу, но тут Маяк сверкнул ярче, и в голове раздался голос Элианны: «Время уходит, пора в путь».
Велению Маяка было невозможно не повиноваться. Да Майра и не пыталась. Это устройство стало для нее и благословением, и проклятием. Калеб заметил перемену в ее взгляде.
– Дай угадаю: Элианна говорит, что пора идти? – демонстративно вздохнул он. – Она еще хуже учителей в Академии.
– У нее хотя бы план есть, – вмешалась Пейдж. – А мне нравятся планы. Постойте… у нее ведь есть план? – встревоженно глянула она на Майру.
Майра рассмеялась, и тут браслет вспыхнул. Взгляд девушки остекленел, когда перед мысленным взором замелькал извилистый путь к Первому ковчегу, показанный Элианной. Путь этот был далек, очень далек. Пешком они будут идти даже не недели – месяцы.
– План есть. Мы высадились в месте, которое прежде называлось Внешние отмели
[6], – сказала Майра, впитав послание Элианны. – Если бы не кракен, я бы подвела нас ближе к Первому ковчегу, а так придется остаток пути проделать пешком. Элианна велит идти на север и держаться берега. Океан – это источник воды и хороший ориентир, не заблудимся.
– Короче, идти, идти и еще раз идти. Черт, – проворчал Калеб, натягивая носки на стертые ноги и морщась от боли, – у меня ноги отвалятся скорее, чем мы доберемся.
Пейдж стрельнула в него издевательским взглядом:
– Ноги вряд ли отвалятся, но если волдыри лопнут, то кожа сойдет.
– Кожа сойдет? – воскликнул Калеб. – Ужас какой.
– Приятного мало, но жить будешь.
– Потрясающе, мне уже полегчало.
– Хватит ныть, – сказала Майра, вскакивая на ноги и сворачивая постель. – Чем скорее тронемся, тем скорее придем. Это я тебе, Сиболд.
– Хорошо, Джексон, – пробубнил в ответ Калеб и добродушно улыбнулся.
Солнце ползло к зениту, а странники продолжили свой долгий путь на север.
Глава 3. Волшебный час (Аэро Райт)
Аэро следил, как солнце скрывается за опаленным корпусом спасательной капсулы. Вот ослепительный шар превратился в дрожащий полукруг, а после – в полосу света, которая в конце концов исчезла за обтекаемыми очертаниями корабля. Еще несколько минут мир будет купаться в золотистом свете. Закат – так это вроде бы называется?
Аэро где-то вычитал это, или узнал в Агогэ, или вовсе выудил из памяти Маяка. С тех пор как он стал носителем из Второго ковчега – звездолета, изначально предназначенного для поисков внеземной жизни, – его сознание превратилось в мешанину обрывков и разрозненных фрагментов историй, бесед и воспоминаний. Сложить один с другим, определить, что откуда, у него не получалось. Они стали его частью – как руки, ноги или шрам в форме полумесяца на лбу.
С закатом он двинулся по выжженной земле. Температура, днем поднявшаяся угрожающе высоко, стремительно падала. Ветер нес клубы песка, на зубах скрипело. И хотя пыль тут была черная, а не красная, местность напоминала дно мертвого марсианского моря. Аэро поднялся на высокое плато и обернулся к лагерю, который они не покидали последние семь дней.
Он различил стройную фигуру Рен. Сгорбившись у спасательной капсулы, она пересчитывала запасы еды и распределяла дневной рацион. Рен проделывала это по нескольку раз в сутки, словно некий ритуал. Оружейник склонился над походной плитой и готовил лечебный чай. Вкус у напитка был такой резкий и крепкий, что Аэро не смог бы его пить. Впрочем, предназначалось лекарство вовсе не для него.
Аэро снова посмотрел на Рен. Стоило ей встать, и стало заметно, что она хромает. Можно было различить и шину на лодыжке. Спасательная капсула, на которой они бежали из Ковчега, совершила жесткую посадку, и Рен сильно повредила ногу.
– Брось меня, капитан! – процедила она сквозь стиснутые зубы, когда Аэро вытаскивал ее из-под обломков. – Проклятье! Травма слишком тяжелая… Я вас только задержу…
– Ни за что, – отрезал Аэро.
– Я нагоню вас, когда станет легче, – запротестовала Рен, покраснев и кривясь от боли. Лодыжка у нее страшно распухла, она не могла встать на больную ногу, а когда все же попыталась, то вскрикнула от боли. Наверное, перелом.
И все же Аэро отказался бросить ее. Ведь она не бросила его, когда майоры прервали поединок с Виником и устроили ловушку внутри симуляционной камеры.
Оружейник осмотрел ногу Рен и сказал, что у нее растяжение. Не перелом – и хорошо. Как всегда щепетильный, мастер соорудил шину, но даже с ней Рен не могла пройти и короткого расстояния, не говоря уже о тысячах миль до Первого ковчега.
– Две недели отдыха как минимум, – сказал оружейник, прилаживая шину. – Попытаетесь идти раньше, снова повредите ногу.
