Однако на «волрэсе» все еще оставались две неиспользованные глубинные бомбы. Не освободившись от них, садиться на воду было опасно. Поэтому, приблизившись к конвою для посадки, летчик сбросил бомбы на свободный участок моря. К сожалению, он забыл перед этим поставить взрыватели на предохранитель, и, ударившись об воду, бомбы взорвались. Ошеломленные артиллеристы на кораблях сразу же решили, что это самолет противника. Сторожевой корабль «Лотос» и траулер «Лорд Мидлтон» открыли по самолету огонь из автоматических многоствольных установок. Тем не менее «волрэс» благополучно приводнился и был взят на буксир тем же траулером, который вел по нему огонь. Чтобы возвратиться к эскадре крейсеров, летчикам предстояло теперь дождаться существенного ухудшения погоды.
Подводные лодки продолжали настойчивые попытки сблизиться с конвоем. Вскоре после полуночи Уайтхолл сообщил командиру сил охранения, что немецкий самолет передает в эфир радиосигналы для наведения на конвой подводных лодок и что адмиралтейством получено несколько радиопеленгов, указывающих на то, что за конвоем следят и доносят его место несколько подводных лодок. Но большего подводным лодкам сделать не удавалось; несмотря на то, что видимость даже в ночное время оставалась хорошей, занять позицию для атаки подводные лодки не могли. Немецкий штаб руководства войной на море отметил без каких-либо комментариев, что пока ни одной из подводных лодок не удалось добиться успеха.
Когда адмирал Шмундт попытался еще раз возразить против приказа двум его подводным лодкам действовать против линейных сил противника, несмотря на то, что запас топлива на этих лодках подходил к концу, а противник был далеко на западе от Лофотенских островов, генерал-адмирал Карле ядовито ответил ему относительно остающихся восьми подводных лодок так: «…отсутствие каких-либо результатов их действий до настоящего времени позволяет предположить, что кроме слежения за конвоем их репертуар исчерпан, а для этих целей восьми лодок вполне достаточно». Чтобы успокоить нервы после такого «фитиля», Шмундт отправился спать.
В ночь на 4 июля один радист из командного состава на американском транспорте «Беллингэм» настроился на радиовещательную волну Германии, когда немецкая радиостанция транслировала комментарии небезызвестного лорда Хау-Хау. На судовой доске объявлений после этого появилась заметка, в которой сообщалось, что Уильям Джойс обещал американским морякам устроить в день их праздника 4 июля «настоящее представление с фейерверком». На другом американском транспорте — «Карлтон» одному моряку припомнились минувшие золотые времена на родине. «Я вспомнил, — писал он позднее своей жене из лагеря для военнопленных в Германии, — что этот день был кануном Дня независимости, и я унесся в своих мечтах в воспоминания о фейерверках и праздничном возбуждении, которое всегда охватывало нас в Балтиморе 4 июля. Как мне хотелось тогда оказаться дома, чтобы снова увидеть все это! Боже, как пренебрежительно мы относимся к будущему!»
Вскоре после полуночи командование ВМС группы «Север» впервые узнало, что в 22.30 3 июля один из немецких разведывательных самолетов видел приблизительно в тридцати пяти милях северо-западнее острова Медвежий, то есть недалеко от конвоя PQ.17, нечто похожее на соединение тяжелых кораблей противника. Все планы союзников рушились, так как самолет донес об эскадре крейсеров контр-адмирала Гамильтона как о соединении, состоящем из линкора, одного тяжелого и двух легких крейсеров, а также трех эсминцев. Немецкий штаб руководства войной на море сразу же предположил, что: «возможно, это силы ближней поддержки конвоя, а опознание одного из кораблей как линейного корабля — ошибка».
Фактически за линейный корабль летчик принял крейсер, вероятно флагманский корабль Гамильтона, ибо на крейсере «Лондон» была установлена вторая (маскировочная) труба и он стал похож на линейный корабль «Дьюк ов Йорк». И пусть даже немцы только начали подозревать присутствие линейного корабля в составе сил ближнего прикрытия конвоя, тщательно разработанные адмиралтейством планы потерпели крушение. Как сказал генерал-адмирал Карле, если бы силы прикрытия конвоя состояли только из крейсеров, тогда все было бы хорошо; но если конвой действительно сопровождает линейный корабль, то рейд «Тирпица» вообще отпадает, если, конечно, и линейный корабль, и любой авианосец, который может позднее оказаться у конвоя, не будут нейтрализованы.
Можно было предположить, что союзники или уже обнаружили, или вскоре обнаружат переход обеих немецких групп линейных кораблей на север. Союзники в таком случае получат возможность действовать по одному из четырех вариантов. Немецкому штабу руководства войной на море эти варианты представлялись следующими:
«1. повернуть свой дорогостоящий конвой обратно; или подвести свои линейные силы настолько близко к конвою и сопровождать его на такое удаление, что нашим надводным кораблям будет невыгодно атаковать его; 2. или если в море находится действительно два соединения линейных сил, держать одно соединение рядом с конвоем, а другое северо-западнее Лофотенских островов, с тем чтобы лишить наши линейные силы свободы тактического маневра и атаковать их авианосной авиацией; 3. или удерживать свои линейные силы вне радиуса действий нашей бомбардировочной и торпедоносной авиации и быть вынужденными, таким образом, обеспечивать защиту конвоя несколькими легкими крейсерами и эсминцами».
В первом случае немцы уже не смогли бы захватить союзников врасплох, но при этом конвой либо не придет по назначению, либо его переход будет отложен на значительное время. Вторая альтернатива привела бы к тому, что союзники подставили бы свои силы под удары немецких подводных лодок и авиации. Третья же характеризовалась такими туманными неопределенностями, что было бы нереалистично рисковать немецким флотом, Штаб руководства войной на море считал, что только в четвертом варианте имеются все предпосылки, удовлетворяющие основным требованиям плана проведения операции «Найтс мув». Это было как раз то положение, которое имело бы место, если все действия проводились бы в соответствии с планом английского адмиралтейства.
В течение ночных часов — часов темноты в Берлине, но часов необыкновенно яркого освещения в широтах острова Медвежий — штаб руководства войной на море напряженно ждал очередного донесения разведки, которое или подтвердит, или опровергнет данные о присутствии в составе сил ближнего прикрытия конвоя PQ.17 кораблей, больших, чем крейсера. «Если эти силы не пойдут дальше на восток или если обнаружится, что в их составе нет тяжелых кораблей, дорога для наших собственных линейных сил будет открыта, и они смогут атаковать конвой 4 или 5 июля». Однако, когда немецкий разведывательный самолет попытался получить ответ на этот вопрос, он не обнаружил никаких признаков неуловимых крейсеров: адмирал Гамильтон, удовлетворившись тем, что его корабли обнаружены противником, снова отошел на север. Сомнения в Германии соответственно остались неразрешенными. В 02.20 4 июля командующий ВМС группы «Север» связался по телефону со штабом Шмундта в Нарвике и приказал внести временные изменения в характер использования подводных лодок: они должны были сосредоточить свои усилия на поиске возможностей атаковать «авианосцы и линейные корабли»; слежение за конвоем и атака транспортов стали задачей второстепенной важности. Три подводные лодки, запасы топлива на которых были к этому времени исчерпаны, должны были возвратиться в базу и немедленно принять топливо.
