Командир американского крейсера «Уичита» капитан 1 ранга Хилл ответил: «Спасибо. Я разделяю ваши чувства». Из формулировки этого сигнала Гамильтона следует, что он все еще был убежден в том, что немецкие линейные корабли находятся в море.
Через два часа такое представление обстановки неожиданно было разбито: в 03.22 крейсерские силы получили из адмиралтейства радиограмму, в которой сообщалось, что, по данным разведки, тяжелые корабли противника вышли из Тронхейма и Нарвика и «предположительно» находятся в районе Альтен-фьорда.
[26]
Радиограмма явилась для Гамильтона тяжелым ударом. Немецкие корабли, следовательно, в море не были и не наносят сейчас ударов по рассредоточенным судам конвоя PQ.17?
Какими бы мотивами ни руководствовалось адмиралтейство, рассредоточивая конвой, Гамильтон понял теперь, что присоединение к крейсерам эсминцев капитана 3 ранга Брума ничем не оправдывалось и не послужило никаким целям.
О возвращении эсминцев к судам не могло быть и речи: к этому времени они были рассредоточены в районе площадью 7500 квадратных миль. Самое большое, что эсминцы могли бы сделать, — это защитить отдельные суда, если найдут их. Но запасы топлива на эсминцах к этому времени были уже на исходе. Гамильтон решил, что, поскольку существует вероятность наступательных действии английских линейных сил против немецких тяжелых, кораблей, возможно с участием авианосца «Викториес», самым полезным применением неудачливых эсминцев Брума будет их участие в этих действиях союзников. Рассудив таким образом, Гамильтон приступил в 11.30 к выполнению длительной программы пополнения эсминцами запасов топлива с крейсеров. В течение нескольких часов четыре эсминца из шести приняли топливо.
Капитан 3 ранга Брум тоже был озабочен осложнениями, вызванными отходом эсминцев от рассредоточенного конвоя, поэтому в утренние часы 5 июля он сообщил о своих переживаниях английскому адмиралу:
«Мои последние краткие указания судам конвои PQ.17 и остальным кораблям охранения были следующими: суда конвоя рассредоточиваются и следуют в русские порты; остальные корабли охранения следуют поодиночке в Архангельск; подводные лодки остаются для атаки, если противник появится до того, как конвой рассеется, затем действуют по указанию старшего офицера. „Паломарес“, несомненно, принял на себя старшинство, однако я чувствую, что, покинув таким образом свои замечательные корабли, я оставил их в беде. Докладывая об этих поспешных и недостаточных указаниях, я прошу поэтому, если необходимо, уточнить и дополнить их при первой к тому возможности».
Но в Баренцевом море никто не «принял на себя старшинства». За немногими упомянутыми нами исключениями, все суда и корабли охранения отходили на максимальной скорости, беспокоясь лишь о своей безопасности. Во второй половине дня 5 июля, испытывая все более усиливающееся предчувствие дурного, Гамильтон запросил Брума: «Имели ли вы какие-либо предварительные указания относительно действий кораблей охранения на случай рассредоточения конвоя? На каком основании вы считали, что эсминцы должны были отделиться и поступить в распоряжение командующего эскадрой крейсеров? Я лично полностью одобряю ваши действия».
По-видимому, ободренный последней фразой Гамильтона, Брум ответил: «Никаких указаний. Предложение присоединиться к вашим силам исходило лично от меня. На основании имевшейся у меня в то время скудной информации я считал, что предстоит бой с целью задержать противника, пока конвой рассредоточивается, и что наиболее эффективно эсминцы могут быть использованы, если они будут под вашим командованием». Этот сигнал Брума заканчивался следующей фразой: «Решение оставить остальные корабли охранения было для меня самым неприятным, и я готов в любое время возвратиться и собрать их».
[27]
На двух американских крейсерах «отступление» огорчило моряков и ввело их в замешательство. «Что же это за верховное командование у нас, если, располагая такими мощными силами, оно не использует их?» — задавал вопрос лейтенант Фэрбенкс. «Что, англичане стали бояться выстрелов? Разве таким путем выигрываются войны?» Такие гневные вопросы задавались на американских крейсерах, «таково было настроение утром 5 июля». Капитан 1 ранга Хилл сидел на своем стуле на мостике «Уичиты», уставившись на спокойное теперь море. Он понимал, что экипаж испытывает чувство разочарования. Корабельная типография напечатала специальный выпуск газеты, поместив в ней серию радиограмм английского адмиралтейства и описание событий предшествующего дня. Передовая статья гласила:
«Никто не может обвинить нас в робости, как никто не может сказать про англичан, что у них кишка тонка. В конце концов, они воюют уже около трех лет; целый год они боролись одни, без союзников, без подготовленной армии, без достаточного вооружения. Их флот разбросан по всем семи морям мира. Тот, кто видел английский народ в Лондоне, в Ливерпуле, Бристоле, Портсмуте, Ковентри или в Саутгемптоне, может засвидетельствовать его мужество. Тот, кто видел, как действуют десантно-диверсионные войска „командос“, тот, кто был в Дюнкерке или на Мальте, мог бы сказать о них доброе слово. Нет, мы родственники и союзники в более чем одном отношении. Мы участвуем в этой игре всего лишь семь месяцев. Мы свежи и полны сил, и все, что нам нужно, — это показать себя, и вполне возможно, что такой шанс появится гораздо быстрее, чем мы думаем».
Это был бесславный конец первой крупной совместной англо-американской военно-морской операции.
Приблизительно в то же время, когда Гамильтон и Брум обменивались сигналами, а типография — крейсера «Уичита» печатала первые экземпляры специального выпуска корабельной газеты, контр-адмирал Майлс, глава английской военно-морской миссии в Москве, имел первую «срочную встречу» с адмиралом Алафузовым в здании главного морского штаба в Москве. Это были неприятные минуты для обоих адмиралов. Сон адмирала Майлса был нарушен его секретарем, который стремительно ворвался к нему, размахивая копией радиограммы адмиралтейства о рассредоточении конвоя PQ.17 — единственной из тысяч оперативных радиограмм адмиралтейства, полученных Майлсом. Не успел Майлс лечь после этого в постель, как его снова разбудили, на этот раз сообщить, что начальник главного морского штаба адмирал Алафузов требует встречи с ним в 12.00.
