А та прямо-таки задохнулась от ярости:
– Моя специальность – реставрация бумаг, а не тканей! Да вы хоть знаете, с кем… с кем…
Офелия схватила ее за руку, призывая к молчанию.
– Успокойтесь, тетя, это всё пустяки.
Жена егеря изумленно переводила глаза с тетки на племянницу и обратно. В ее взгляде на Офелию – бледную, растрепанную, в старомодном промокшем платье – явственно читалось презрение.
– Я надеялась, что для мадам Беренильды подберут что-нибудь повеселей. Желаю ей терпения!
– Позови мужа! – резко приказал Торн. – Пусть запрягает собак. Нам еще ехать и ехать через леса. Я не желаю терять время попусту.
– А вы разве не хотите лететь на дирижабле? – удивленно спросила женщина.
Офелия надеялась услышать «да» – дирижабль все-таки был уютнее, чем сани, – но Торн раздраженно ответил:
– До четверга почты не будет, а я тороплюсь.
– Хорошо, как скажете, – с поклоном ответила женщина.
– А наше мнение вас совсем не интересует, господин Торн?! – возмутилась тетушка Розелина, снова потрясая зонтиком. – Я бы предпочла переночевать в отеле, пока не растает снег!
Торн подхватил саквояж и, не глядя на Офелию и ее крестную, буркнул:
– Он не растает.
Путешественники вышли из дома через просторную крытую террасу. Невдалеке темнел лес. Солнце еще не встало, но на горизонте небо слегка розовело.
Офелия закуталась в шарф, уткнулась носом в платок. Она вздрогнула при виде псов, которых запрягали в сани. Это были лохматые, взъерошенные волкодавы размером чуть ли не с лошадь. Одно дело – рассматривать чудовищ в альбоме Аугустуса, и совсем другое – увидеть их перед собой, живых и клыкастых. Тетушка Розелина едва не упала в обморок от ужаса.
Торн сменил белую медвежью шкуру на серую шубу, не такую просторную и тяжелую. Он стоял с угрюмым лицом, натягивая кучерские рукавицы и рассеянно слушая отчет егеря, который жаловался на браконьеров.
И снова Офелия задалась вопросом: кем же он был для этих людей? Наверно, лес принадлежит ему, раз егерь обязан перед ним отчитываться?
– А наши чемоданы? – строго спросила тетушка Розелина, клацая зубами от холода. – Почему их не грузят в сани?
– Они вас задержат, дамочка, – ответил егерь, жуя табак. – Да вы не волнуйтесь, их скоро доставят к госпоже Беренильде.
Розелина не сразу поняла его из-за акцента и табачной жвачки во рту, и егерю пришлось трижды повторить свои слова.
– Но дамы не могут путешествовать без вещей! – возмутилась она. – Почему же господин Торн взял с собой этот саквояж?
– Ну, тоже мне сравнили! – оскорбленно воскликнул егерь.
Торн сердито прищелкнул языком и спросил, игнорируя рассерженную тетку:
– Где он сейчас?
Егерь взмахнул рукой, неопределенно указывая в небо над деревьями:
– Вроде бы там, над озером, монсеньор.
– Да о ком вы говорите?! – нетерпеливо осведомилась Розелина.
Офелия, спрятавшая лицо в шарф, тоже ничего не понимала. От холода у нее ломило голову и путались мысли. Она пребывала в каком-то забытье…
Сани рванули с места и помчались в темноту. Съежившись на заднем сиденье, содрогаясь от непрерывных толчков, девушка придерживала свои тяжелые волосы, хлеставшие ее по лицу. Торн, сидевший впереди, погонял собак. Его темный силуэт, устремленный вперед, стрелой рассекал ветер. С соседних саней, где ехали егерь и тетушка Розелина, едва доносился звон бубенчиков. Офелии казалось, что дороге не будет конца.
Внезапно лесной полумрак остался позади, и перед ними разверзлась бескрайняя, хрустальная, ослепительная ночь под звездным покровом. Глаза Офелии изумленно расширились за очками. Она выпрямилась, забыв о ледяном ветре. Открывшееся зрелище ошеломило ее почти до потери сознания.
В ночном небе над озером парила гигантская цитадель, нацеленная шпилями башен на Млечный Путь. Казалось, что самая высокая ее башня вонзается в лунный серп. Это было фантастическое, невообразимое зрелище: огромный город, оторванный от ковчега, не соединенный ни с чем на земле, с извилистыми лабиринтами улиц, мостами, зубчатыми парапетами, лестницами, арками… В пустоте поблескивали водяные рвы, окружавшие тройным ледяным кольцом воздушную заснеженную крепость. Она сверкала огнями окон и фонарей, отражаясь тысячами бликов в зеркале озера. «Непостижимо! – подумала Офелия, зачарованная волшебным зрелищем. – Значит, Аугустус запечатлел в своем альбоме именно этот небесный город?»
Торн, сидевший впереди, бросил взгляд через плечо. Его глаза смотрели сейчас живее обычного. Он крикнул:
– Держитесь крепче!
Изумленная Офелия изо всех сил вцепилась в бортик саней. Она чуть не захлебнулась, когда сильный воздушный поток ударил ей в лицо. Собаки и сани взмыли в небо. Туда же, к звездам, полетел и истерический крик тетушки Розелины. А Офелия не могла издать ни звука. Ей казалось, что у нее вот-вот разорвется сердце. Чем выше они взлетали, тем стремительнее двигались сани, тем больнее что-то сжималось у нее внутри. Наконец сани описали большую дугу, такую же нескончаемую, как вопли ее тетки. Полозья так резко опустились на лед, что из-под них брызнул сноп искр. Офелию подбросило вверх, и она чуть не вылетела из саней. Собаки побежали медленнее, и вскоре упряжка остановилась перед монументальными воротами.
– Небоград, – лаконично объявил Торн, выпрыгнув из саней.
И направился к воротам, даже не оглянувшись, чтобы проверить, идет ли за ним невеста.
Небоград
Офелия запрокинула голову в небо. Она не могла отвести изумленного взгляда от гигантского города, вздымавшегося до самых звезд.
Здешняя архитектура была скорее причудливой, нежели красивой. Повсюду виднелись башенки самых разнообразных форм – округлые, вытянутые, прямые, наклонные. Лестницы нависали над пустотой, не вызывая желания ступить на них. Витражные окна расцвечивали ночную тьму палитрой пестрых красок.
– Боже, я чуть не умерла… – раздался голос за спиной Офелии.
– Осторожно, дамочка, по такому катку не в вашей обувке ходить!
Растерянная тетушка Розелина, которую егерь поддерживал под руку, пыталась сохранить равновесие. В тусклом свете фонаря ее лицо казалось еще желтее, чем обычно.
Офелия, в свой черед, опасливо ступила на лед и тут же грохнулась на спину.
Торн выпрягал собак из своих саней и впрягал их в повозку егеря. Его сапоги с рифлеными подошвами прекрасно держались на толстой корке льда.
– Все в порядке, господин Торн? – спросил егерь, наматывая вожжи на запястья.
– Да.
Управляемая егерем упряжка бесшумно сорвалась с места и взмыла в небо. Сидя на льду, Офелия проводила ее глазами. Она с болью подумала о том, что эти сани унесли последнюю надежду на возвращение.
