– Немного похоже на перчатки чтицы, – прошептала Офелия, глядя на свои руки.
– Моя семья когда-то продавала кучи таких моноклей, – пробормотала Гаэль. – А потом монокли таинственным образом исчезли, вместе с моей родней… Мне удалось спасти только один.
С этими словами она поглубже натянула фуражку. Офелия задумчиво смотрела на нее. Теперь она понимала, почему лицо Гаэль так сурово: ведь она прошла через такие страшные испытания! «Она представляет себя на моем месте, – подумала девушка. – И хочет меня защитить, как хотела бы, чтобы защитили ее». У нее взволнованно забилось сердце. До сих пор она знала только сестер, кузин и теток, а Гаэль могла бы стать ее первой подругой. Офелии очень хотелось выразить этой женщине свою безграничную благодарность. Но, увы, ей, как всегда, не хватало нужных слов, такой уж она уродилась.
– Это очень любезно с вашей стороны – довериться мне, – пролепетала она, кляня себя за косноязычие.
– Моя тайна за твою, – буркнула Гаэль. – Ты не думай, моя дорогая, что я ангел Божий. Если ты меня заложишь, я отвечу тем же.
Она встала с кровати, которая при этом жалобно скрипнула, и спросила:
– Как твое настоящее имя?
– Офелия.
– Ну, так слушай, Офелия, ты не такая уж овечка, какой выглядишь. И вот что я тебе советую: нанеси визит вежливости моей хозяйке. Она пошла на обман ради тебя и очень не любит неблагодарности.
– Я постараюсь это запомнить.
Гаэль, скривившись, указала кивком на голосивший патефон. От его музыки буквально лопались барабанные перепонки.
– Я тебе принесу другие пластинки. Ну, пока. Выздоравливай.
Она притронулась к фуражке в знак прощания и захлопнула за собой дверь.
Доверие
Офелия сняла иголку с пластинки, чтобы избавиться от оглушительной музыки. Заперев дверь на ключ, она сбросила ливрею и легла на кровать, от которой после визита Гаэль пахло машинным маслом. Глядя в потолок, девушка тяжело вздохнула. Ее провели как последнюю дурочку, избили дубинками, пригрозили смертью устами продажного мажордома и совсем запутали рассказом женщины, происходившей из знатной погибшей семьи. Не слишком ли много бедствий на одну беззащитную невесту?!
Офелия поняла, что ей непременно нужно все обсудить с Торном. Но при этой мысли ее сердце забилось так сильно, что даже ребрам стало больно. Она боялась увидеться с ним. Девушка еще не разобралась до конца в том, что произошло во время их последней встречи. Она надеялась, что ложно истолковала поведение Торна. Впрочем, он и впрямь вел себя двусмысленно.
Офелия боялась, боялась до ужаса, что он может влюбиться в нее. Она чувствовала, что не способна ответить ему взаимностью. Конечно, она плохо разбиралась в делах любви, но была уверена: для успешного брака мужчина и женщина должны обладать хотя бы минимальным сходством характеров. А что общего у них с Торном? Абсолютно ничего, совершенно разные люди. И в день свадьбы взаимный обмен их врожденными свойствами ровно ничего не изменит.
Офелия нервно покусывала швы перчатки. Она уже выказала Торну свое враждебное отношение. И если он почувствует себя отвергнутым еще раз, то станет ли по-прежнему помогать ей? А ведь сегодня она, как никогда, нуждалась в поддержке.
Осторожно поднявшись с постели, Офелия нырнула в зеркало на стене. И тут же попала из комнаты № 6 по Банной улице в гардеробную интендантства на другом конце Небограда.
Гардеробная была открыта.
Но тут Офелия заметила свое отражение в зеркале и спохватилась: она стояла в одной рубашке и штанах, босиком. Показаться в таком виде Торну было немыслимо. Ей пришлось вернуться и долго перебирать свои разбросанные по каморке вещи, пока она не нашла одолженный у жениха длинный плащ. Девушка надела его, застегнула сверху донизу и засучила слишком длинные рукава. Плащ, конечно, не скроет следы побоев на ее лице, но остальное выглядело уже более пристойно. Офелия затемнила стекла очков, чтобы скрыть синяк под глазом, и снова нырнула в свое отражение.
Едва девушка прошла из гардеробной в кабинет Торна, как у нее перехватило дыхание от холода. Кроме того, она ничего не видела. Похоже, Торн выключил отопление и свет… Но почему он ушел, оставив гардеробную открытой?
Офелия с бьющимся сердцем постояла, привыкая к темноте. Слуховое оконце в глубине кабинета пропускало тусклый свет. Мало-помалу девушка начала различать контуры большого письменного стола, шкафов с картотеками, кресел. А на диванчике под слуховым окном она обнаружила неподвижный, согнутый в три погибели силуэт.
Торн был здесь.
Офелия направилась к нему, то и дело оступаясь и задевая мебель. Подойдя к дивану, она увидела, что стальные глаза Торна поблескивают в полумраке и следят за каждым ее движением. Он сидел сгорбившись, положив руки на колени, но все равно выглядел несоразмерно высоким. На нем был интендантский мундир с золотыми эполетами.
– Я вас разбудила? – шепотом спросила Офелия.
– Нет. Что вам угодно?
Да, это трудно было назвать теплым приемом. Голос Торна звучал еще мрачнее, чем всегда. Похоже, он был не очень-то рад появлению Офелии, и это ее в каком-то смысле ободрило. Она понадеялась, что с момента их последнего разговора он изменил свое отношение к ней.
– Мне нужно обсудить с вами два-три вопроса. Довольно важных.
– Садитесь, – сказал Торн.
У него был прямо-таки талант превращать каждую любезную фразу в категорический приказ. Офелия ощупью поискала кресло, но, найдя, отказалась от намерения передвинуть его. Для ее треснувшего ребра это сооружение из резного дерева и бархата оказалось слишком тяжелым. Поэтому она устроилась поодаль, спиной к диванчику, тем самым заставив Торна пересесть лицом к ней.
– Я вас слушаю, – нетерпеливо сказал он.
Но едва Офелия заговорила, как он прервал ее вопросом:
– Что с вами случилось?
Его лицо приняло еще более жесткое выражение, если такое было возможно. Офелия хотела скрыть следы ударов под очками и волосами, в надежде, что он ничего не заметит, но это ей не удалось.
– Траурная церемония скверно обернулась для меня. Об этом я и хотела с вами поговорить.
Торн ждал ее объяснений, положив руки на стол. Он выглядел таким суровым, что девушка на миг почувствовала себя преступницей, сидящей на скамье подсудимых, перед неумолимым судьей.
– Вы знаете госпожу Хильдегард?
– Архитекторшу? Кто ж ее не знает.
– Меня попросили передать ей апельсины. Она взяла один из них и сразу упала, потеряв сознание. Моя виновность не вызвала никаких сомнений, и жандармы тут же бросили меня в темницу.
Длинные переплетенные пальцы Торна судорожно сжались.
– Почему моя тетка сразу не позвонила мне?
– Ну… может быть, не успела или не смогла, – уклончиво ответила Офелия. – Но, слава богу, госпожа Хильдегард не умерла. По ее словам, это был просто сильный приступ аллергии.
