Старая сплетница аж вперед подалась от нетерпения. На мой укоризненный взгляд она состроила лицо оскорбленной в лучших чувствах невинности и, поджав губы, добавила:
— Мне же надо знать, кого пропускать, а с кого спрос брать.
Ага, так я и поверила, что она ради своих неимоверно ответственных полномочий допрос решила устроить.
— Не знаю пока, Ираида Никодимовна, — со вздохом ответила я и принялась вдохновенно изворачиваться: — Настя съехала, чего комнате пустовать? Вот я и сдала, все лишняя копейка в дом. А уж сколько он проживет, кто знает? Договорились на три месяца.
— Конечно-конечно, деньги лишними не бывают, — участливо покивала женщина, но в глазах у нее читалось совсем иное. — Удобно ли с мужчиной-то жить? Он, поди, другой раз и не подберет за собой. Одно стеснение.
Вот ведь вредная бабка. Она пытливо на меня посмотрела. Я сделала покер-фейс и подбавила в голос слезу, понижая его до интимно-доверительного:
— Что делать, что делать? Сама не в восторге, да где мне перед праздниками нового жильца найти, а деньги…
— Да-да, — перебила старушка, заметно поморщившись. Я усмехнулась. — Тогда внесу его в список. Как звать?
— Лайский, Василий Лайский.
— Потом сама еще с ним побеседую, — пообещала консьержка мне в спину, но я уже заныривала в лифт и сделала вид, что не слышу.
«Удачи вам, Ираида Никодимовна», — мысленно пожелала бабуське. Вот уж кто не станет церемониться с вашими нежными чувствами и делать скидку на глубокие седины, терпя вторжение в личное пространство. Посмотрела бы я на их… э, беседу. Боюсь, у Васеньки терпение лопнет раньше, чем она утолит свое нескончаемое любопытство. Я фыркнула и выкинула из головы вредную женщину.
Еще в прихожей уловила аппетитные запахи — во дела! А эльф не такое уж и бесполезное в хозяйстве существо. Быстренько стащила сапоги и шубку, приласкала встречающего Людвига и отправилась на кухню. Потерла глаза, закрыла, открыла и тихо привалилась к косяку, боясь разрушить волшебную картину. Шикарный мужчина в одних легких домашних брюках ловко сервировал стол, улыбаясь так восхитительно, что я чуть по лбу себе не треснула, дабы позорно не кинуться ему на шею. Мало того что приготовил, так еще и накрыл хитро-мудро, создавалось впечатление праздничного ужина. Красиво и романтично, даже свечи раскопал в недрах кухонного гарнитура.
— Привет. — Он обернулся и поставил на стол тарелку.
И от этого его «привет» у меня по позвоночнику будто разряд пустили. Что за черт? Мы так не договаривались. Не хватало еще запасть на этого самовлюбленного эльфа. Вот мухожук, я поймала проказливую искорку в его взгляде. Знает, хитрый хорек, что делает. Фигушки, обломись!
— Привет, как день прошел?
Отвернулась и, стараясь не смотреть на Василия, насыпала корма коту, вымыла руки.
— Отлично, не скучал, как ты и велела.
Он подошел и потянулся за чашкой, придавливая меня к краю столешницы. Я принялась увлеченно изучать полотенце. Это он за мой выходной наряд так изощренно мстит? Боже, кого на груди пригрела, а? Ткнула его локтем в ребра:
— Двинься, раздавишь ведь.
Парень удивленно распахнул голубые глазищи, заставляя меня нервно прикусить губу.
— Чего такая неласковая?
— А ты чего тут ходишь полуголый, прижимаешься? Сказала же, я в эти игры не играю.
Вася беспечно пожал плечами, помахал у меня перед носом чашкой, как доказательством своей невиновности.
— Сейчас накину что-нибудь, не успел просто. Злая ты! Я ее жду, стараюсь, а она с порога ворчит, как разбуженный посреди зимы вериг.
[5]
Он засопел и обиженно нахохлился, мне стало стыдно. И правда, чего это я?
— Прости, устала, тяжелый день выдался.
— Нет, вот женщина! — тут же встрепенулся наглый притворюшник. — Теперь с тебя тоже причитается, одним «прости» не отделаешься.
Я уперла руки в бока и прищурилась:
— Ну и чего ваша бессовестная душенька изволит?
— Наша тонко организованная душенька изволит, чтобы ты ласковая была, села сейчас, поела нормально, а потом завела мне почтовый ящик, электронный кошелек, личную страничку в Сети и все остальные блага вашей странной интернетизированной цивилизации.
Я рассмеялась. Умиляюсь над этим парнем, честное слово. Всегда ка-ак чего-нибудь неожиданного подкинет… И ведь он велел мне поесть в первую очередь, только потом все остальное.
— Ладно, так и быть, — смилостивилась я, усаживаясь за стол, — поем. А с лаской — это как получится, извиняй.
Вася хмыкнул и исчез в темноте коридора, чтобы вскоре вернуться уже в менее провокационном обличье, спрятав свою красоту под небесно-голубой, в цвет глаз, футболкой поло. Он даже дома умудрялся выглядеть стильно.
— Зачем тебе порабощать Интернет? — поинтересовалась я, с аппетитом уплетая эльфийские шедевры кулинарии.
— Я хуже всех, что ли? — возмутился Вася.
Я пожала плечами, он обреченно махнул рукой, пробормотав:
— Скорее вечные льды в Долине Снегов растают и испарятся, чем ты смягчишь свое каменное сердце. Надо мне для дела, чего тут непонятного?
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовалась я, — какого дела?
Василий надменно задрал подбородок и с важным видом ответил:
— Когда увижу плоды трудов своих, тогда и расскажу, а пока делай, что велено, женщина.
Я прыснула, чуть не подавившись при этом.
— Окай, ты так убедителен, что нет мочи тебе отказать, о наипрекраснейший из представителей дивного народа!
Вася не удержал выражение пафоса на лице и тоже заулыбался.
— То-то же. Кстати, тебе какой-то козел звонил, желал пообщаться, — как бы между делом обронил эльф и искоса на меня глянул.
Я напряглась, не донеся до рта вилку.
— Какой козел?
— Тебе виднее, не я ему такое имя в телефоне присвоил.
Вздрогнула, мгновенно утрачивая аппетит.
— Что сказал? — голос предательски сел.
— Ничего интересного. Дышал, сопел, ругался, изволил мне угрожать.
Я непонимающе уставилась на соседа.
— Да забей, в общем. Мы немного побеседовали и не сошлись во взглядах на жизнь. Туповат он у тебя.
Я пропустила его последнюю реплику мимо ушей, погружаясь в воспоминания страшного вечера, когда впервые в жизни испытала настоящий ужас.
— Ника, — на мою руку опустилась теплая ладонь Василия, вырывая из неприятных видений прошлого, — ты в порядке?
Мужчина обеспокоенно заглядывал мне в глаза, на лице не было и тени привычной ехидцы или веселости. Абсолютно серьезен, настолько, что даже немного не по себе стало.
