У Кастилии отправная точка была иной. Ни одно из крошечных королевств северной Испании начала XI века не располагало достаточно развитой инфраструктурой – даже крупнейшее из них, Леон, ставшее частью королевства Леон и Кастилия, когда правитель недавно образованной Кастилии Фернандо I (1035–1065) завоевал его в 1037–1038 годах. Однако именно в этот период Аль-Андалус распался на тайфы: к моменту кончины Фернандо I и он, и его христианские соседи богатели, собирая с них немалую плату за защиту. В 1085 году, как мы знаем из главы 3, его сын Альфонсо VI (1065–1109) завоевал одну из главных тайф – Толедо, старинную вестготскую столицу, ключ ко всей центральной Испании. Он и некоторые из его преемников провозглашали себя императорами. Так, согласно прежней историографии, начиналась реконкиста мусульманской Испании. Однако в действительности до этого было далеко, поскольку после 1086 года мусульмане воспряли духом под властью новой марокканской династии – Альморавидов. Безрезультатные войны с ними и такие же безрезультатные войны между христианскими королевствами и внутри них продолжались все следующее столетие и далее. Дело в том, что очень немногие представители христианской Испании считали своей главной целью отвоевание мусульманских земель, несмотря на все старания череды пап, а также французских добровольцев придать крестоносную окраску по крайней мере части христианско-мусульманских войн на Пиренейском полуострове. Гораздо важнее для преемников Альфонсо VI было предотвратить распад самой Кастилии. Попытки объединить Арагон провалились. В 1109–1140 годы откололась и образовала отдельное королевство Португалия, которая в 1147 году узаконила свою независимость, отвоевав Лиссабон силами рыцарей, шедших во Второй крестовый поход. В 1157 году на какое-то время вновь обособился Леон, и теперь вместе с крохотной Наваррой в Испании оказалось пять христианских королевств. Однако Кастилия не раздробилась на графства и кастелянства, как Франция; бесконечная война на границах, как христианских, так и мусульманских, способствовала внутренней сплоченности, и аристократия по-прежнему старалась держаться поближе к кастильскому двору в надежде на пожалования в виде земель и сеньориальных прав по каролингскому образцу (иногда их даже называли так же, honores). Когда эти права, как и повсюду, начали попираться феодалами – владельцами замков, а также влиятельными городами в приграничной области, королевство перескочило через два столетия внепиренейской истории: кастильские короли перешли, как во Франции и Англии, к делегированию управления и правосудия на местах сменяемым чиновникам, которых здесь обычно называли merinos
[262].
Именно эта система распространилась на юг, когда Альфонсо VIII Кастильский все же потеснил мусульман, нанеся им поражение в битве при Лас-Навас-де-Толоса в 1212 году, и продолжила распространяться, когда Фернандо III (1217–1257) в следующей четверти столетия захватил почти весь Аль-Андалус – независимость сохранил только Гранадский эмират. В дальнейшем весь XIII век в Испании главенствовали кастильские короли. Появившееся благодаря завоеваниям огромное количество земель для пожалования, а также более основательное налогообложение с начала XIII века позволяло испанским королям больше столетия оставаться центром притяжения для честолюбивых местных властителей. Не изменили этот расклад даже политические промахи мыслителя и законодателя Альфонсо X (1252–1284). Он среди прочего пытался упразднить местные законы, на которые опирались частные сеньории, и начавшееся с 1270-х годов сопротивление знати ознаменовало (временный) отход от «наступательной» – не оборонительной – тактики королевской власти
[263].
Еще одно королевство, которое шло тем же путем, что и соседи, – Венгрия. Сложившись в X веке как союз кочевых племен, занимавшихся набегами, с тех пор она успела остепениться. Иштван (Стефан) I (997–1038) принял христианство, и он же начал перенимать у франков инфраструктуру – не только епархии, но и графства, – превращая наследственную власть над бывшими вождями-кочевниками в нечто более организованное. Венгерский король сумел еще прочнее, чем английский, утвердиться в роли верховного землевладельца, тем самым поставив местные власти в зависимость от пожалований. Конечно, оставался риск, что графы присвоят пожалованную землю (так они нередко и поступали), но королю, несмотря на частые войны за наследство, удавалось сохранить стратегическое преимущество. В XII веке венгерские короли вели захватнические внешние войны в Хорватии и на Руси, и на этой волне, а также за счет доходов от серебряных рудников Беле III (1172–1196) удалось реорганизовать правление по германским, а может, и византийским образцам. Случайно уцелевший исторический документ рисует его обладателем значительного, по меркам XII века, богатства – возможно, даже более крупного, чем у королей Англии и Франции. Складывалось оно из земельных владений, серебра и торговых пошлин. Его сын Эндре (Андрей) II (1205–1235) вел иную политику, передавая особо приближенным обширные угодья. Провалившийся крестовый поход и бунты против такого распоряжения землей вынудили Эндре II подписать «Золотую буллу» 1222 года – расширенный аналог английской Великой хартии вольностей, защищавший права разных прослоек знати от королевского произвола. Сын Эндре II Бела IV (1235–1270) попытался вернуться к прежним порядкам, но нашествие монголов в 1241–1242 годах, разорившее и едва не уничтожившее страну, убедило венгров в необходимости глубокой обороны: появившаяся в результате сеть замков находилась преимущественно под контролем местной знати. Тем не менее королевская власть оставалась сильной, и, как мы увидим в главе 11, в XIV веке ей удалось вернуть былое могущество. Венгрия уступала внутренней организованностью Англии и даже Кастилии, притом что богатства ей временами было не занимать. Однако три вышеупомянутых королевства роднило все более выраженное уравновешивание королевской власти и действующей совместно аристократии
[264].
