На середине этого экскурса самое время подвести промежуточные итоги. У всех рассмотренных выше королевств и городов-государств Западной и Южной Европы, кроме Шотландии, имелась та или иная форма систематического сбора налогов. В Восточной и Северной Европе, к которым мы сейчас перейдем, такого почти не было – крупным исключением выступала Бургундия, располагавшаяся под боком у Франции и делившая с ней развитую фискальную систему, а в Восточной Европе – Венгрия. Таким образом, условная граница, проходящая, если совсем упрощенно, от Венеции на северо-запад к Антверпену, отмечала подлинную разницу в политическом единстве и политическом весе между государствами позднего Средневековья – а также в политическом влиянии, поскольку восточные и северные государства латинской Европы оглядывались на Францию, главную державу Западной и Южной Европы, и в меньшей степени на Италию и Англию гораздо больше, чем Франция (или Италия с Англией) на них. В главе 5 мы видели, как постепенно размывалась к XII веку такая четкая в IX столетии граница между европейским севером и югом. Но даже в позднем Средневековье, за некоторым исключением, она по-прежнему отражала резкий контраст, к этому времени не столько в культуре, сколько в экономике и, как следствие, политической власти. И все же восточные и северные государства представляли не меньший интерес, чем их западные и южные соседи, поэтому теперь мы присмотримся к ним поближе, хоть и не останавливаясь надолго.
Если Италия тяжело поддается обобщению, то в отношении Германии того времени оно попросту невозможно. Германская империя (или «Священная Римская империя германской нации», как она именовалась с 1474 года) существовала по-прежнему, но без прямой централизованной власти. В действительности у императоров в большинстве своем имелись могущественные местные оплоты, поскольку Люксембурги владели Богемией (1346–1400, 1410–1437), сменившие их Габсбурги – герцогством Австрийским. Богемия была крупной и относительно сплоченной, Австрия же хоть и менее сплоченной, но по крайней мере крупной. Однако в остальной части империи присутствие верховного правителя было в основном церемониальным. Это не мелочь – и авторитет имперского идеала, подразумевавшего обращение к императору как к третейскому судье, не падал, а, наоборот, рос. Но Карл IV (1346–1378) для обеспечения срочных политических нужд закладывал имперские земли и права с большим размахом, и к середине XV века от них почти ничего не осталось. Поразительно, что в конце этого столетия – а именно при деятельном императоре Максимилиане I (1493–1519) из династии Габсбургов – была предпринята попытка возродить роль верховной власти за счет высших законодательных и судебных органов управления и впервые введенного в 1495–1499 годах общеимперского налога, но даже тогда дворянство крупного герцогства Баварского отказалось его ратифицировать, и возобновлять сбор не стали. Империя представляла собой лоскутное одеяло из сотен княжеств и имперских городов, владевших территориями разной площади. На юге и севере страны самыми богатыми и влиятельными политическими образованиями были города, главные из которых – Нюрнберг, Аугсбург, Любек и Кёльн, тогда как крупнейшие в территориальном отношении политические единицы располагались в другой части империи: на востоке – Бранденбург, Саксония, Богемия, Австрия, Бавария, на дальнем западе – герцогство Бургундское, которое в XV веке расширялось в противоположную от Франции сторону. В имперских городах правительственная структура и финансово-бюджетная система были достаточно развитыми – схожими с итальянскими, но менее сложными. Более крупные княжества и королевства такими системами в массе своей не располагали, и даже в XV веке, когда налогообложение стало внедряться шире, источником дохода князей выступал, прежде всего, домен. Такие яркие различия между германскими землями на фоне роста национального самосознания вызывали непреходящие дискуссии и вели к осознанию альтернативных возможностей – в большей степени, чем во многих других странах Европы
[420]. Это осознание усилится, когда в 1517 году Мартин Лютер распространит в Виттенберге свои 95 тезисов и когда многие германские княжества в начале XVI века примут тот или иной вариант римского права. Поскольку пока эту тенденцию мы можем лишь отметить, целесообразнее будет рассмотреть три (нетипичных) региональных примера – Богемию, швейцарские кантоны и Бургундию, которые дадут нам представление о политическом потенциале субъектов империи.
Богемия была единственной славяноязычной политией в составе Германской империи и благодаря лесистым горам, окружавшим ее с трех сторон, обладала необычайно прочной территориальной целостностью, несмотря на устойчивый приток на окраины и в города германских переселенцев. Исконная чешская династия Пржемысловичей пресеклась в 1306 году, и к 1310 году Богемией правили западногерманские Люксембурги. Карл IV был не только императором, но занимал также главенствующее положение среди современных ему князей. Он сделал Прагу настоящей столицей и основал там университет – отпечаток его эпохи город несет до сих пор. Основные доходы Карлу IV приносили домен и богатые серебряные рудники в Кутна-Горе. Он присоединил еще несколько княжеств и земель – пусть временно, но для этого ему пришлось заложить ряд имперских владений. Сын Карла Вацлав (Венцель) IV (1378–1419) таким авторитетом не обладал – он тоже получил императорскую корону, однако в 1400 был низложен половиной выборщиков, а в самой Богемии вынужден был в 1405 году уступить значительную часть полномочий объединившейся знати. Его смерть в 1419 году пришлась на вспыхнувшее на фоне кризиса власти восстание гуситов – участников религиозного движения, вдохновленного учением Яна Гуса, который в 1415 году был казнен как еретик на соборе в Констанце. К Гусу и его последователям мы еще вернемся в следующей главе, здесь же нам важно лишь то, что гуситы, отражая атаки католических войск, захватывали чешские земли. С 1419 по 1436 год чехи в принципе не признавали королевскую власть и переходили под управление сеймов, которые часто срывались из-за конфликтов между радикальным гуситским крылом, состоявшим из мелкого дворянства, горожан и крестьян, и умеренным, представленным знатью и университетскими профессорами. Войска гуситов были добровольческими, и финансовые ресурсы государства порядком сократились, не восполнившись даже после победы умеренного крыла в конце 1430-х годов. Новый король Йиржи из Подебрад (1458–1471) был гуситом знатного происхождения, и ему тоже пришлось противостоять папам, снаряжавшим против него крестовые походы. Он отражал атаки и всеми силами старался восстановить единство страны. Помимо этого, он укреплял свою власть за счет возобновления сбора пошлин на добычу серебра. Та же практика продолжилась и при Ягеллонах, не баловавших Богемию личным присутствием, и затем при королях из Габсбургской династии
[421].
