Швейцарская конфедерация образовалась, как принято считать, после подписания в 1291 году договора между тремя сельскими общинами, проживавшими в западных владениях Габсбургов по берегам Фирвальдштетского озера. В 1351 году – здесь мы вступаем на более твердую почву – они заключили договор о взаимной военной помощи с близлежащим Цюрихом, подкрепив его аналогичными пактами с Берном, Люцерном и другими центральными городами. Кроме этого союза были и другие, объединявшие города и мелкие земли южной Германии, которые пытались обезопасить себя в раздробленной империи, однако большинство из них находились в подданстве у Габсбургов, и в 1386 году швейцарцам пришлось сразиться с присланной для восстановления австрийской власти армией. Поражение, нанесенное военачальнику Габсбургов герцогу Леопольду III, который погиб в этой битве, укрепило дух Швейцарской конфедерации и позволило ей значительно расшириться. Восстановить свою власть Габсбургам так и не удалось, а в 1474 году она была свергнута официально. Конфедерация создала собственную профессиональную пехотную армию на базе крестьянского ополчения, солдат которой другие державы брали на наемную службу, и, учредив довольно аморфное независимое правительство, на протяжении XV – начала XVI веков постепенно принимала в свои ряды все новые и новые города и земли. Важно подчеркнуть, что Швейцария была (и остается) именно конфедерацией, а не единым государством. Каждый субъект был отдельной единицей и имел собственную финансовую систему; бывало, что кантоны даже воевали между собой. Интересы городов, знати и сельских общин тоже вступали в структурное противоречие, но, против обыкновения (в противовес, например, происходившему в Богемии), проигравшей стороной в большинстве случаев оказывалось сельское дворянство; в результате конфликт развивался главным образом между городами и сильными сельскими общинами. Неудивительно, что в начале XVI века перспектива «ошвейцаривания» народа воспринималась как революционная угроза
[422].
Герцоги Бургундии представляли собой младшую ветвь французской правящей династии. В 1384 году они унаследовали Фландрию – богатейшее графство, также входившее в состав французского королевства. Однако и графство, и герцогство располагались на окраине Франции и были тесно связаны с землями Священной Римской империи. Из этих земель в 1384 году герцогам отошла Франш-Конте, в 1404–1430 годах – Брабант, в 1428 году – Эно и Голландия. К середине XV века они почти целиком подчинили себе Нижние земли (исторические Нидерланды), что до тех пор не удавалось ни одним региональным властям, – националисты в Бельгии и в современных Нидерландах именно от их правления предпочитают вести историю своих стран. Бургундские герцоги, как мы знаем, часто выступали ключевыми союзниками Англии на втором этапе Столетней войны, и Филипп Добрый уже мыслил категориями государства в новой территориальной конфигурации, с крайне честолюбивой придворной культурой. Средства им позволяли: по имеющимся у нас данным, после расширения границ их доходы, в основном за счет налогов, были сопоставимы с английскими. Однако основной их приток обеспечивали Нижние земли, что означало необходимость взаимодействовать с фламандскими и брабантскими городами, а связываться с ними всегда было себе дороже. Другую ключевую проблему для герцогов Бургундских представляла разрозненность владений, разделенных землями нескольких держав, и отсутствие единого налогового режима. Сын Филиппа Доброго Карл Смелый (1467–1477) попытался исправить положение завоеваниями, но встретил суровый отпор со стороны германских земель, в 1476 году потерпел поражение от швейцарцев, а в 1477 году погиб в бою. На этом история Бургундского герцогства в строгом смысле слова заканчивается, поскольку вскоре Бургундию вернул под власть Франции Людовик XI. Однако герцогам удалось, по крайней мере, объединить Нижние земли, и продолжавшая править там дочь Карла Смелого Мария (1477–1482) вышла замуж за Максимилиана I Габсбурга. После ее смерти Максимилиан I унаследовал их единым комплектом, но за наследство в 1482–1492 годах пришлось побороться с французскими и фламандскими городами
[423]. В результате Габсбурги со своим ненадежным имперским и австрийским оплотом унаследовали основной источник бургундского богатства и могущества, которое им впоследствии представится случай приумножить. Сын Марии и Максимилиана Филипп женился на наследнице престола Кастилии и Арагона Хуане. Филипп умер молодым, а Хуану отстранили от власти как обезумевшую, поэтому в 1517–1519 годах титул императора, Австрию, все Нижние земли, всю Испанию и всю южную Италию унаследовал сын Филиппа Карл V. Затем к его владениям добавились Мексика и Перу. Таким образом, Карл V, сам почти не воюя, пожинал плоды завоевательной политики бургундцев и арагонцев, тем самым создавая предпосылки для кардинальных перемен в европейской истории в следующем столетии.
Эти три примера демонстрируют, насколько по-разному развивались отдельные земли в составе Священной Римской империи. Политические игроки из числа правителей империи могли действовать и далеко за ее пределами: последний император из династии Люксембургов, брат Венцеля Сигизмунд, большую часть времени находился не в Богемии (до мира с гуситами в последние годы его жизни), а в Венгрии, которой он правил 50 лет начиная с 1387 года. И хотя Богемия временами выступала могущественным оплотом, Венгрия была гораздо могущественнее. Сдавшую позиции в XIII веке королевскую власть (см. главу 8) укрепили два деспотичных короля из новой династии (Венгрия стала еще одним приобретением для Анжуйского дома) Карл Роберт и Лайош I (1309–1382), которые за счет пошлин на добычу серебра, а с 1320-х и золота и впоследствии земельного налога вернули себе половину располагавшихся на территории королевства замков и правили почти без препятствий со стороны старинной знати. Лайош, в частности, ходил в походы в чужие земли, расширяя свои владения на юг, а в 1370 году унаследовал и польскую корону. Его дочери поделили между собой Польшу и Венгрию, и после смутного периода, ознаменовавшегося, как мы знаем, кратковременным воцарением неаполитанского короля, на венгерский престол взошел Сигизмунд как супруг дочери Лайоша Марии. Однако дворянские бунты против германского/чешского короля продолжались до начала XV века, и занятый делами империи Сигизмунд половину своего царствования в Венгрии не появлялся. Неудивительно, что за этот период королевские доходы сократились и внутренние связи королевства ослабли – в том числе и потому, что золотые прииски и поступления от них к этому времени тоже начали истощаться. Но добыча золота и сбор налогов продолжались, и инфраструктура королевства – с наемными чиновниками – выдержала и долгое отсутствие Сигизмунда, и возникшую необходимость оборонять южную границу от османов, и частую смену правителей после кончины Сигизмунда. В 1458 году королем был избран Матьяш Корвин, сын знатного полководца и регента Яноша Хуньяди, – он результативно правил до 1490 года, восстановив королевскую власть и собирая достаточно большие налоги, чтобы содержать постоянную армию и пышный двор в своей столице, Буде. Однако его преемники были гораздо слабее, а давление знати – сильнее, и после великой победы турок при Мохаче в 1526 году большая часть венгерского королевства была завоевана Османской империей. В основном по этой причине венгерские историки крайне неприязненно относятся к власти дворянства в средневековой Венгрии. И тем не менее ключевая мысль, которую необходимо подчеркнуть: сильному и удачливому королю всегда удавалось восстановить власть. Примеры тому – и Карл Роберт, и Матьяш, и, пусть в меньшей степени, Сигизмунд. Обширный королевский домен, устоявшаяся практика налогообложения и, не в последнюю очередь, доходы от золотодобычи обеспечивали казне хотя бы минимум при слабой королевской власти, а при сильной – финансовые поступления на уровне английских и кастильских. И по богатству короны, и по прочности политической инфраструктуры Венгрия на протяжении всего позднего Средневековья оставалась самым могущественным королевством к северу от Рима и к востоку от Франции
[424].
