– Серьезно? – Кажется, Пенни мои слова впечатлили. – Отличная работа, Саймон.
– Думаю, я напугал его.
– Меня бы это тоже испугало.
– Пенни, я…
– Что?
– Ты считаешь, что он прав?
– Я же сказала, что нет.
– Я про другое… про то, что я представляю угрозу для Уотфорда. Угрозу для… – Я перевожу взгляд на стол первогодков. Все малыши отложили сэндвичи и принялись за огромные миски пудинга с вареньем. – Для всех.
Пенни снова отщипывает от сэндвича:
– Конечно нет.
– Пенелопа!
Она вздыхает:
– Ты ведь утром сдержался, так? Когда ты причинял вред кому-то, кроме себя?
– Дым и зеркала, Пенни! Мне список составить? Тогда начну с обезглавливания. А лучше – со вчерашнего дня!
– Это же сражения, а они не в счет.
– А мне кажется, как раз наоборот.
Пенелопа снова скрещивает руки:
– Это совсем разные вещи.
– Да не в этом даже дело. Просто… я мишень, так ведь? Тоскливиус нападает на меня только в Уотфорде и нападает на Уотфорд, только когда здесь я.
– Ты не виноват.
– И что?
– Ты ничего не можешь с этим поделать.
– Могу. Я могу уехать.
– Нет!
– Пен, назови вескую причину.
Трясущимися руками я намазываю масло на третью булочку с ветчиной и сыром.
– Нет, Саймон, ты не можешь просто уехать. Не должен. Если ты мишень, то я рискую больше всех. А я провожу с тобой почти все время.
– Да знаю я!
– И посмотри на меня – я в порядке. – (Я так и делаю.) – Саймон, я в порядке! Даже Баз в порядке, а он просто прикован к тебе.
– Мне кажется, ты приукрашиваешь. Вспомни все те случаи, когда чуть не погибла только потому, что была рядом со мной. Несколько месяцев назад Тоскливиус похитил меня, а заодно и тебя.
– И слава Моргане!
Пенелопа смотрит мне в глаза, и я стараюсь не отвернуться. Иногда я даже рад, что Пенни носит очки: взгляд у нее свирепый, так что преграда совсем не помешает.
– Я отказал Магу, – повторяю я.
– Хорошо. Не забывай напоминать ему об этом.
– Бабуля!
Наш разговор прерывает возглас маленькой девочки, и я автоматически шепчу формулу призыва меча. В дальнем конце столовой девчушка – со второго или третьего курса – бежит к мерцающей фигуре возле двери.
– Ого… – пораженно вздыхает Пенни.
Фигура то проявляется, то блекнет, как голограмма принцессы Леи. Когда девочка приближается к силуэту – пожилой женщине в белом брючном костюме, – та опускается на колени и встречает ее. Некоторое время они обнимаются, сидя в арочном проеме. Потом фигура полностью исчезает. Девочка встает, вся дрожа, а кто-то из ее друзей подбегает, прыгая вокруг.
– Так классно! – говорит Пенелопа, потом поворачивается ко мне и видит меч. – Великие змеи, Саймон, спрячь его!
Я не двигаюсь.
– Что это было?
– Ты не знаешь?
– Пенелопа!
– К ней пришел Гость. Повезло девчонке.
– Что? – Я спрятал клинок. – Что еще за гость?
– Саймон, поднимается Завеса. Ты должен знать. Мы проходили это по магической истории.
Скорчив мину, я снова сажусь и пытаюсь понять, закончил ли я с обедом.
– «И на двадцатом круге, – говорит Пенни, – на исходе года, когда день и ночь разделят трапезу в гармонии, тогда поднимется Завеса. Любой, кто свет в себе несет, способен будет пересечь границу, но лишь на время. Встречай их с радостью и верой, ведь их уста, хоть боле неживые, глаголят истину».
Пенелопа изменила голос, как всегда делает, цитируя древние тексты.
– Мне это не очень помогло, – говорю я.
– Завеса поднимается, – повторяет Пенни. – Каждые двадцать лет усопшие могут общаться с живыми, если им есть что сказать.
– А-а… – протянул я, – может, я и слышал об этом, но счел всего лишь мифом.
– Спустя семь лет даже странно слышать от тебя такое.
– Да откуда мне было знать? Нет ведь такой книги «Все магические штучки, которые правда существуют, и все, что только чушь собачья. Как ты и думал».
– Ты единственный волшебник, не воспитанный среди магии. Никому, кроме тебя, такая книга не нужна.
– Санта-Клауса не существует, а вот Зубная Фея – напротив. И как здесь разобраться!
– Что ж, Завеса существует. Она сдерживает души мертвых.
– Но сейчас она поднимается… – Я готов снова достать меч.
– Близится осеннее равноденствие, когда день и ночь сравняются. Завеса станет тоньше, а потом поднимется – это что-то вроде тумана. Оттуда приходят люди, чтобы рассказать нам разные вещи.
– Всем нам?
– Хотелось бы. Возвращаются лишь те, кому нужно сказать нечто важное. Нечто истинное. Вроде как дать показания.
– Звучит… впечатляюще.
– Мама рассказывала, как двадцать лет назад вернулась ее тетя, чтобы рассказать о спрятанном сокровище. И теперь мама надеется, что она явится и в этот раз, чтобы рассказать еще что-нибудь.
– И что это за сокровище?
– Книги.
– Ну конечно.
Я решаю доесть сэндвич. И вареные яйца с тарелки Пенни.
– Но иногда дело доходит до скандала. Люди возвращаются, чтобы разоблачить тайные связи. Убийства. Существует теория, что больше шансов пересечь границу у тех, чье послание связано с правосудием.
– Откуда это известно?
– Это лишь теория. Но если тетя Берил придет ко мне, я буду забрасывать ее вопросами, пока она не исчезнет.
Я снова смотрю через зал:
– Интересно, что той девочке сказала ее бабушка.
Пенни смеется и составляет тарелки в стопку:
– Возможно, секретный рецепт ирисок.
– Значит, Гости… они не зомби?
Лучше это уточнить…
– Нет, Саймон. Они безобидны. Если, конечно, ты не боишься правды.
Глава 10
Маг
Я должен был заставить его уехать. Я мог это сделать.
Он больше не ребенок, но он бы послушался моего приказа.
Я обещал позаботиться о нем!
Но как сдержать подобное обещание? Позаботиться о ребенке, который является величайшей силой на свете…
И что значит позаботиться о силе? Нужно ли использовать ее? Сохранить? Уберечь от злого умысла?
