И вдруг произошло чудо.
Маяк на руке Ищуньи вспыхнул, озаряя разрушенную церковь изумрудным светом, и текуче раскрылся. Следующим носителем от Седьмого ковчега он выбрал Ползуна.
Зачарованно глядя на браслет, Ползун взял его и бережно поднял на ладони.
– Золотой Круг… – прошептал он.
Вся стая склонилась перед ним:
– Да защитит нас Золотой Круг. Мы поклоняемся Свету во Тьме. Да не угаснет Свет, пока мы живы…
Майра произнесла молитву вместе с ними – хор голосов наполнил церковь. Одним плавным движением Ползун надел Маяк. Браслет вспыхнул и сам застегнулся у него на запястье. Ползун крепко зажмурился и покачнулся, но Рубака успела подхватить его. Майра через свой Маяк коснулась разума Ползуна, соединилась с ним. Чувство было, что она обращается к старому другу: «Теперь носитель – ты, Ползун. На какое-то время ты почувствуешь, что потерялся, но это твой разум сливается с Маяком. Сегодня ночью обязательно отоспись».
«В нашем полку прибыло», – добавил Аэро.
Услышав их голоса у себя в голове, Ползун вытаращил глаза.
– Невозможно… – изумленно прорычал он, и тут его глаза сделались еще больше: – Ищунья… тоже здесь… внутри Маяка. Я чувствую… она не до конца мертва.
Да, это была чистая правда: носитель никогда не умрет. Маяк сохранит его или, скорее, его воспоминания, суть, мысли и чувства. А из чего вообще состоит человеческое сознание?
Майра и сама не знала. Была ли, например, Элианна Уэйд у нее в голове именно Элианной Уэйд? Или же некоей копией Элианны Уэйд из памяти Маяка? Выяснить было невозможно, но разве это имело значение? Маяк нашел себе нового носителя, а Ищунья обрела жизнь за пределами физической оболочки.
То есть по-настоящему не умерла.
В конце каждый бросил в могилу по камню, со словами:
– Мы рождены в Темноте под Землей и в Темноту под Землей вернемся. Да защитит тебя Золотой Круг, и да не угаснет его Свет.
Когда Майра бросала в могилу свой камень – кусок обсидиана, рожденного в пламени Конца, – сердце у нее обливалось кровью. Тело Ищуньи почти полностью скрылось под насыпью, но лишенное Маяка запястье все еще выглядывало наружу.
– Да не угаснет его Свет, – прошептала Майра.
У выхода ее дожидался Аэро. Вместе они покинули церковь и отправились назад в Первый ковчег. Война закончилась, но настоящая работа только начиналась. Они пересекли Гарвардский двор и пошли в сторону библиотеки Уайденера. Лифт с невероятной скоростью, от которой заложило уши, понес их вниз, на многие мили под землю. Майра чувствовала, как Аэро читает ее мысли, и заставила его покинуть их.
– Ну… ты все? – решил он спросить вслух.
Майра теперь слишком хорошо управлялась с Маяком. Победа над Драккеном сделала ее намного сильнее.
– Что – все? – вопросом на вопрос, стараясь не смотреть Аэро в глаза, ответила Майра.
– Приняла решение?
Майра уловила в его сознании мимолетный образ – как она лежит в объятиях Калеба. То есть Аэро точно все знает, той ночью он видел все. Майра с такой силой вытолкнула Аэро из своего разума, что тот пошатнулся. Вид у него был обиженный.
– Сама еще не знаю, – ответила Майра, ковыряя мыском пол кабины. – А ты?
– Знаешь… я не жалею о том, что произошло между мной и Рен, – быстро ответил Аэро. Он долго не мог подобрать нужные слова. – Думаю, прежде чем закрыть ту дверь навсегда, я… должен был узнать, что за ней.
– Так ты ее закрыл?
Щеки обжег румянец, ладони вспотели. Майра даже не знала – раз сама еще не определилась, – имеет ли право спрашивать о таком. Лифт продолжал спускаться; Аэро встретился взглядом с Майрой, и у нее вдруг закружилась голова.
– Вот мой ответ, – сказал Аэро и поцеловал ее.
Он целовал ее решительно, и она таяла, полностью отдаваясь чувствам. Их мысли переплелись, Маяки мерцали синхронно. Майра с Аэро тоже слились в объятиях, но вот лифт остановился, и дверь открылась.
– Вы опоздали, мисс Джексон, – тут же прозвучал голос Ноя.
Майра в смущении отстранилась от Аэро и как можно спокойнее ответила:
– Точно… На похоронах кое-что случилось, – быстро проговорила она. – Маяк Ищуньи перешел к Ползуну. Устройство выбрало его в носители. Ползун сейчас отдыхает, но скоро присоединится к нам в работе над перезаселением Земли. Передай это, пожалуйста, профессору Дивинусу.
– Разумеется, мисс Джексон, – ответил Ной. – Мне не терпится принять нового носителя. А вас в комнате управления ждет профессор.
Майра с Аэро пошли коридорами и залами Первого ковчега, минуя по пути длинные ряды криокапсул, внутри которых все еще дремали замороженные существа. Наконец они вошли в комнату управления, где за длинным столом сидел Дивинус.
– Пришла пора начинать процесс возрождения. – Он указал на экраны, по которым бежали строчки с подробными инструкциями. Его проекция замерцала, молодея на глазах, и вот перед носителями уже сидел юноша. – Ной составил планы. Вы готовы?
Майра села во главе стола.
– Да, профессор. Начнем.
* * *
Когда наступила ночь, Майра к себе не вернулась. Она кое-что задумала – кое-что очень важное. Дело, которое больше нельзя было откладывать, иначе совесть не дала бы покоя. Майра отправилась искать Калеба и нашла его у себя. Что делать, она знала, вот только легче от этого не становилось. Она уже открыла рот, чтобы все высказать, однако Калеб жестом руки попросил ее молчать.
– Постой, дай я первый скажу. – Он явно нервничал. – Ты, думаю, заметила, что я тебя с прошлой ночи избегаю. Я не сразу разобрался в том, что именно чувствую. Давно уже хотел поговорить. В общем… что было, то было, но я тебя, конечно, все еще люблю.
Майра в первый момент смутилась, но потом до нее начало доходить.
– Это Рен, я права?
– Как ты узнала?!
– Видела, как ты на нее смотришь, – ответила Майра, припоминая, как шушукались у ее комнаты Калеб и Рен. Майра тогда еще оправлялась от очередного столкновения с Драккеном, но даже через поволоку боли все заметила. – С тех самых пор, как вы вернулись со Второго ковчега.
Калеб медленно выдохнул.
– Взаперти на звездолете мы сблизились. Ну, то есть между нами ничего не было, – поспешно добавил он. – Мы сначала хотели тебе рассказать.
– Ты любишь ее? – вглядываясь в его лицо, спросила Майра.
– Наверное, да. Я рассказал о том, что произошло, и Рен не в обиде. Похоже, между нею и Аэро тоже что-то было. Рен ведь еще только учится разбираться в своих эмоциях, и та ночь помогла ей понять себя лучше.
– А она тебя любит?
– Ну, для нее это нечто новое, но, думаю, да, любит.
– Не понимаю, как вообще можно жить, не испытывая чувств? – печально сказала Майра. – Неужели они и правда думали, что это сработает? Конечно, их колония выжила, но подавлять чувства – это же бред.
