— Невероятно! — воскликнул Гэнтри. — От нее пахло этими духами не далее, как сегодня днем и вот… Какая, однако, ассоциация.
— Да уйметесь вы наконец, сэр, или нет? — взревел Уорендер. — Боже, и это называется воспитанный человек! Неужели не понимаете… — И он нервным дерганым жестом указал на Чарльза.
Аллейн заткнул пробкой флакон.
— А как вы думали, вернее, думаете, — спросил он Уорендера, — во время распыления вы могли использовать все духи, оставшиеся во флаконе?
— Нет, это вряд ли.
— Нет, — вставила Флоренс.
— И даже если б заполнить флакон с пульверизатором снова, то тогда он теперь содержал бы примерно то же количество. Отсюда вывод — и я настаиваю на нем — неким непостижимым образом три четверти духов все же исчезло.
— Это невозможно, — решительно заявила Пинки. — Ну, разве что духи случайно разлили.
— Нет, — повторила Флоренс. Аллейн обернулся к ней.
— Скажите, пульверизатор и флакон стояли на туалетном столике, когда вы нашли мисс Беллами?
— Должно быть. Я не остановилась, — с горечью добавила Флоренс, — чтобы прибраться на туалетном столике.
— А баллон с ядом против вредителей находился на полу?
Фокс выставил баллон среди других экспонатов. Все взглянули на него с ужасом.
— Так да или нет? — спросил Аллейн.
— Да, — в один голос ответили Уорендер, Харкнесс и Гэнтри, а Чарльз вдруг хлопнул ладонью по столу.
— Да, да, да! — нервно вскричал он. — Господи, за что нам все это?
— Я страшно сожалею, сэр, но мы должны продолжить.
— Послушайте, — снова встрепенулся Гэнтри, — вы что же, предполагаете, что… А что, черт возьми, вы собственно предполагаете?
— Я ничего не предполагаю. Просто хочу до конца разобраться в довольно странной истории. Может хоть кто-то предоставить внятное объяснение?
— Должно быть, она сама, Мэри… что-то с ним сделала. Ну, может, случайно опрокинула.
— Что именно опрокинула? — вежливо поинтересовался Аллейн. — Большой флакон или флакон с пульверизатором?
— Да откуда мне знать! — раздраженно воскликнул Гэнтри. — Как я могу знать? Ну, наверное, все же флакон с распылителем. А потом его наполнила.
— Но никаких следов того, что там что-то пролили, не осталось. Флоренс сама подтвердила.
— Понял! — начал Берти Сарацин. — Вы считаете, духи использовали в качестве маскировки для… для…
— Для чего именно, мистер Сарацин?
— Ах нет, — торопливо произнес Берти. — Просто я подумал, нет… я ошибался. Не знаю.
— Мне кажется, я знаю, — Пинки сильно побледнела.
— Да, слушаю вас? — обернулся к ней Аллейн.
— Нет, не стану говорить. Не могу. Еще до конца не разобралась. Простите.
Она смотрела Аллейну прямо в глаза.
— Мистер Аллейн, — сказала Пинки, — если уж вы взялись копать глубоко, хотите извлечь всю старую информацию, советую обратить внимание на… на споры и скандалы. Как в театре, так и вне его стен. По большей части вне. Как и большинство других актрис, Мэри обладала взрывным темпераментом. Она закатила скандал, — продолжила Пинки на фоне все нарастающего почти физически ощутимого смятения присутствовавших, — не далее как сегодня утром.
— Пинки! — громко одернул ее Гэнтри.
— А почему нет, Тимми? Уверена, мистер Аллейн и без того уже знает, — отмахнулась она.
— Очень мудро с вашей стороны, — воскликнул Аллейн. — Спасибо вам за это. Да, нам известно, хоть и немного, об утренней ссоре. Эту информацию извлечь нам удалось. К примеру, мы знаем, что причиной стало расхождение во взглядах на профессиональную пригодность и что ссора произошла здесь и сегодня утром. Нам известно также, что ее отголоски вспыхивали и во время других разговоров на вечеринке и что в эти споры оказались вовлечены вы и мистер Сарацин. Я говорю это, будучи уверенным в том, что оба вы достаточно разумны и поймете меня правильно. Ведь мы с Фоксом говорим только о фактах. И будем очень благодарны, если вы поможете нам извлечь как можно больше полезной для следствия информации из этих обильных и разрозненных фактов, которые нам удалось собрать.
— Все это, — заметил Гэнтри, — звучит, конечно, красиво. Однако мы здесь на чужой территории, Пинки, и как-то не хочется, чтобы нас выставили дураками. Поэтому следи за тем, что говоришь, девочка.
— Я тебе не верю, — отозвалась она, продолжая смотреть на Аллейна. — Что именно вы хотели бы знать?
— Ну, прежде всего, причину вашей первой ссоры.
— Ты как, не против, Берти? — спросила Пинки.
— О боже, — протянул мистер Сарацин. — Ладно. Не против.
— Дурак ты, Берти, больше никто! — сердито выпалил Гэнтри. — Такие вещи нельзя контролировать. Никогда не знаешь, чем это может закончиться.
— Скоро сам увидишь, Тимми, дорогой. А вот мне это не грозит, — с грустным смешком парировал Берти.
Гэнтри сделал Пинки Кавендиш страшные глаза.
— Не забывай, тут замешаны и другие люди.
— Не забуду, Тимми, обещаю тебе. — Она вновь обернулась к Аллейну. — Этот утренний скандал, — начала она, — произошел из-за того, что я сказала Мэри о том, что получила главную роль в новой пьесе. И ей показалось, что это предательство с моей стороны. А позже, уже во время вечеринки, когда мы все, — она указала на оранжерею, — собрались вон там, Мэри снова затронула этот вопрос.
— И все еще очень сердилась?
Пинки с несчастным видом покосилась на Чарльза.
— Ну да, она сильно разошлась. Такие припадки гнева часто случались с нашей Мэри.
— И вы тоже участвовали, мистер Сарацин?
— Во второй раз нет, — ответил Берти и объяснил, почему.
— А вы, мистер Гэнтри?
— Ну… в общем, да. Поскольку это я собираюсь ставить комедию.
— Не увиливай, Тимми. На твоем счету их целых два, — с некоторым облегчением заметил Берти. — Ты был вовлечен и в тот, второй скандал. Когда речь зашла о той, «другой» пьесе Дики, и Аннелиду пригласили на главную роль. Вот это разозлило Мэри уже сверх всякой меры. Она была просто в бешенстве.
— Мистер Аллейн знает об этом, — вмешалась Аннелида, и все удивленно взглянули на нее.
— Не стоило беспокоиться, дорогая, — с важным видом произнес Гэнтри. — Все это тебя совершенно не касается. Так что не увлекайся, мой тебе совет.
— Но она увлечена, — сказал Ричард, глядя на девушку. — Мной. Надеюсь, что это надолго.
— Правда? — с особой теплотой воскликнула Пинки и улыбнулась Аннелиде. — Просто чудесно! Берти! Тимми! Ну, скажите, разве это не прекрасно? Дики, дорогой! Аннелида!
