— Слушаюсь, сэр, — с этими словами Филпотт удалился.
Фокс меж тем говорил по телефону.
— Да, да, я ему передам. Будет очень вам признателен. Спасибо.
Он повесил трубку.
— Они как раз собирались нам звонить. Во флаконе с пульверизатором удалось обнаружить вполне идентифицируемые следы постороннего вещества.
— Неужели? Ну вот вам и вполне определенный ответ.
— Значит, вы были правы, мистер Аллейн.
— Ну и какой нам от этого толк? — несколько раздраженно произнес Аллейн.
Он подошел к постели и откинул край простыни. Невидящие глаза глядели куда-то мимо него. Лицо уже умершего человека по-прежнему было искажено страхом. Аллейн посмотрел на него сверху вниз секунду-другую.
— Что за несчастье, — пробормотал он и закрыл покойнику глаза.
— Слишком уж много переживаний выпало на его долю, вот и не выдержал, — с присущим ему простодушием заметил Фокс.
— Да уж, бедняга.
— Равно как и на всех остальных, если вдуматься. Видимо, довольно неприятная была особа. Наверное, будет вскрытие, мистер Аллейн?
— Да, конечно. Ладно. Надо поговорить с этими людьми в соседней комнате.
Он прикрыл лицо простыней и вышел.
Доктор Харкнесс и Флоренс находились в холле под наблюдением сотрудника из Ярда. Аллейн сказал:
— Думаю, вам лучше пройти со мной, Харкнесс. — Затем он обратился к Флоренс: — А вы, будьте так добры, подождите здесь немного.
Харкнесс прошел следом за ним в будуар.
Роскошный интерьер создавал Берти Сарацин, очевидно, пребывавший в самом приподнятом состоянии духа, и тот резко контрастировал с изысканной скромностью обстановки кабинета. «Шикарно почти до полной непристойности, как и ты, дорогая», говорил тогда Берти мисс Беллами, и был недалек от истины.
Посреди комнаты неловко топтались Ричард, Аннелида и Уорендер, и на них взирал огромный, написанный пастелью портрет Мэри Беллами. На нем она была как живая. Снимок Чарльза, сделанный лет двадцать назад, стоял в центре столика непонятного предназначения. Какая злая ирония кроется теперь под всем этим, показалось Аллейну.
Ричард тотчас спросил:
— Ну, в чем дело? Что-то случилось? С Чарльзом, да?..
— Да, — ответил Аллейн. — У меня плохие новости. Несколько минут назад у него случился тяжелый сердечный приступ.
— Но… Вы хотите сказать…
— Да, боюсь, что так.
— Аннелида! — воскликнул Ричард. — Это Чарльз! Он хочет сказать, что Чарльз умер. Ведь так?
— Господи! — с горечью отозвалась она. — Почему все это происходит с тобой? За что?
Тут к Ричарду подошел доктор Харкнесс.
— Прости, старина, — сказал он. — Я старался, делал, что мог, но бесполезно. За последние пять лет это могло случиться с ним в любое время, сам знаешь.
Ричард растеряно смотрел на него.
— Боже! — воскликнул он. — Что ты такое говоришь? Не смей!
— Успокойся, старина. Сам поймешь, когда хорошенько все обдумаешь. Вот увидишь.
— Я тебе не верю! Причина совсем в другом. Это произошло из-за Мэри и… — Ричард обернулся к Аллейну. — Вы не имели права подвергать его этому испытанию. Это его и убило. Не имели никакого права! Если бы не вы, он остался бы жив.
— Вполне вероятно, — с сочувствием произнес Аллейн. — Он испытал сильнейший стресс. Но, возможно, для него то был лучший выход.
— Да как вы смеете! — вскричал Ричард, а потом добавил: — Что вы хотите этим сказать?
— А вам не кажется, что мистер Темплтон просто дошел до предела своих сил? Ведь он потерял то, что больше всего ценил и любил в этой жизни. Разве нет?
— Я… я хочу его видеть.
Аллейн вспомнил, как выглядело лицо Чарльза.
— Увидите, — пообещал он. — В самом скором времени.
— Да, — торопливо согласился с ним Харкнесс. — В самом скором.
— А пока, — обратился Аллейн к Аннелиде, — отведите Ричарда в его старый кабинет и дайте чего-нибудь выпить. На вас можно положиться?
— Да, — кивнула девушка. — Думаю, так будет лучше. — Она взяла Ричарда за руку. — Идем?
Он взглянул на нее сверху вниз.
— Что, скажи на милость, я бы делал без тебя, Аннелида?
— Идем, — повторила она, и они вышли из будуара.
Аллейн кивнул Харкнессу, и тот тоже вышел.
Маленькие французские часы над каминной доской прочистили горлышко, разразились переливчатым серебристым звоном колокольчиков, а затем пробили полночь. В комнату вошел инспектор Фокс и затворил за собой дверь.
Аллейн взглянул на Мориса Уорендера.
— А теперь, — сказал он, — пора положить конец всем этим недомолвкам и уверткам. Я должен знать правду.
— Не понимаю, о чем это вы, — не слишком убедительно пробормотал Уорендер.
— Не перестаю удивляться, почему люди всегда так говорят, прекрасно при том понимая, о чем речь. Так уж и быть, сам скажу. Несколько минут назад, сразу после смерти Чарльза Темплтона, я поговорил с нянюшкой, миссис Пламтри, которая в момент сердечного приступа оставалась с ним в комнате. Я сказал ей, что верю во все ее угрозы, что она поступала так потому, что считала: мистер Темплтон скрывает информацию, которая могла бы очистить вашего сына от подозрений в убийстве. Ну и естественно, во время этой сцены у мистера Темплтона под воздействием стресса случился очередной сердечный приступ, от которого он и скончался. Я сообщил ей, что арест вашему сыну не грозит, и тогда она мне все и рассказала. Могу теперь сообщить и вам тоже: ваш сын в безопасности. И если вы скрывали информацию из страха, что она может ему навредить, то хотя бы теперь должны понимать, что действовали ошибочно.
Уорендер хотел было что-то сказать, но вместо этого резко отвернулся и неподвижно замер.
— Вы отказались говорить об угрозах, которыми сыпала миссис Темплтон в оранжерее. Но я узнал о них, правда, не без труда, от других людей, которые были свидетелями этой сцены. Когда я спросил вас, ссорились ли вы с Чарльзом Темплтоном, вы стали все отрицать. На самом деле я уверен, вы действительно с ним поссорились, и случилось это, когда оба вы находились в кабинете, еще до того, как я увидел вас в первый раз. За все время нашего разговора вы избегали смотреть друг на друга. Он был явно недоволен вашим присутствием, вам отчаянно не хотелось находиться с ним в одном помещении. Еще раз спрашиваю: вы поссорились?
— Ну, если это вообще можно назвать ссорой, — пробормотал Уорендер.
— И все из-за Ричарда Дейкерса, так? — Аллейн ждал ответа. — Думаю, именно так, — заметил он, — но, разумеется, это всего лишь мои домыслы, и если хотите, можете их опровергнуть.
